Невеста для монстра

Роуз Николь

– Повторяй за мной.

Он притягивает меня к себе и кружит в медленном вальсе. С завязанными глазами его руки и тело — мой единственный проводник; если я буду держать свой таз близко к его, я смогу следовать за его шагами, не спотыкаясь. Я никогда раньше не танцевала вальс, но это музыкальное произведение было создано для нас. У меня такое чувство, словно я парю в воздухе.

Музыка стихает, и все, что я слышу, — это как флейта исполняет сладкую мелодию, похожую на пение птиц на рассвете. Когда Дрейвен целует меня, моя душа загорается огнем.

— Почему так долго? — резкий тон Гретхен пронизывает

тонкую атмосферу, которую мы кропотливо создавали.

— Мама, — рычит он, мягко выпуская меня из своих объятий.

Дверь со скрипом открывается, и Гретхен ахает. Я не могу видеть ее из-за повязки на глазах, но она, должно быть, просунула голову в тренажерный зал. Она видела нас. Весь воздух высасывается из моих легких, когда я с глухим стуком приседаю прямо на пол.

Мне слишком стыдно, чтобы встретиться с ней взглядом, я тереблю узел, удерживающий повязку на глазах. Не в силах высвободить его, я быстро дергаю его и ослабляю достаточно, чтобы сдвинуть на макушку, как повязку на голову. Это дает мне занятие для рук, пока я думаю, что сказать, когда Торквемада (прим. пер.: основатель испанской инквизиции, первый великий инквизитор Испании) начнет великую инквизицию. Гретхен наверняка меня уволит. Я все разрушила.

Она стоит у двери, освещенная светом из коридора, одна рука опирается на встроенную в стену панель C-Bus.

— Извините! Я пыталась дозваться, но не смогла, — ее тон смягчается, и, хотя я могу различить только силуэт, ее плечи расслаблены. — Почему бы тебе не попросить Далию выбрать первую песню?

Она смотрит на Дрейвена, который опускает подбородок на грудь.

Нервничая из-за провала теста, который она мне назначила, мой голос дрожит.

— Что я должна сделать?

— Расслабься, — хмыкает она. — Это можно сказать наша традиция, мы так начинали вечеринки, когда Дрейвен был мальчиком. Мы устраиваем вечеринку в первую субботу месяца.

Дрейвен хмыкает, и она пренебрежительно машет рукой в воздухе.

— Хорошо, это не совсем вечеринка, но мы не часто выбираемся, и это помогает расслабиться.

Я прижимаю руку к сердцу.

— Сегодня первая суббота месяца.

— Правильно, — говорит она, набирая код на панели C-Bus на стене.

Жужжащий звук мотора привлекает мой взгляд к потолку, где открывается панель, открывающая диско-шар.

Прожекторы, направленные непосредственно на вращающийся зеркальный шар, создают каскад света. Вдоль стен тренажерного зала расположена небольшая встроенная подсветка, направленная вверх, чтобы усилить эффект, но при этом, чтобы не было слишком ярко.

— Ты сама выбираешь музыку.

— О нет, я не могу!

Они делают это уже много лет, и я не могу вмешиваться. Это слишком большая ответственность.

— Да, ты можешь, — говорит Дрейвен, протягивая мне список вариантов.

Я бегло перечитываю список и прижимаю руку ко рту, чтобы подавить смешок. Это как путешествие во времени с рок балладами групп из восьмидесятых, и мне это нравится.

— Могу ли я выбрать более одной?

— Конечно, — говорит Гретхен, радостно хлопая в ладоши и тыча Дрейвена в грудь.

Она что-то бормочет, подозрительно похожее на «Я же говорила тебе» себе под нос. Она хотела, чтобы это произошло?

Разве она не против, что мы вместе танцуем? Вся эта ситуация сводит меня с ума, и я не знаю, что с этим делать.

Я указываю на песни, которые хочу, и подпрыгиваю на цыпочках, когда начинает играть знакомая мелодия на гитаре «I Was Made for Loving You» группы Kiss.

Сначала я стесняюсь, но по мере того, как песня звучит, я начинаю расслабляться. Гретхен выкладывается по полной, дико встряхивая волосами и распевая во весь голос. Она действительно зажигает и возвращается к своему выступлению, поет и танцует, как сумасшедшая. Я глупо смеюсь, наблюдая, как она играет на воображаемых барабанах в такт своим «ооо-ооо» и «любить тебя» в припеве песни. Она милая и вспыльчивая, и почему я вообще решила, что она немощная старушка, выше моего понимания.

Постоянная ухмылка на ее лице распространяется на мое лицо, а также на лицо Дрейвена. Его лицо озаряется чистой радостью. Он прекрасен. Дрейвен выходит на сцену во время песни Бон Джови «Living on a Prayer», играя на воображаемый гитаре как профессионал.

Он проигрывает бренчание на гитаре, покачивая бедрами и разметая свои роскошные голубые волосы по всему телу. Хотя мне нравится, как он двигается, я бы хотела, чтобы он немного смягчил это. Он невероятно сексуален, и я взволнована и немного смущена, чтобы показать свои чувства перед его матерью.

Когда подходит моя очередь, я заканчиваю тем, что имитирую «Here We Go Again» группы Whitesnake. Сначала неуверенно, мои движения кажутся неуклюжими и отрывистыми. Я стесняюсь, потому что мы никогда не занимались подобными забавными вещами у меня дома, когда я росла. Как бы то ни было, к тому времени, как мы повторяем второй припев, пот стекает с меня ручьем, собираясь в ложбинке между моими ягодицами. Я прекрасно провожу время в своей жизни и задыхаюсь от нехватки воздуха.

— Фух! Это так здорово, но мне нужна передышка!

Гретхен сжимает мое плечо и вздыхает.

— Спасибо, дети. Это было весело, но мне нужно отдохнуть.

Дрейвен приглушает музыку, его улыбка делает его еще более красивым.

— Пойдем прогуляемся, — предлагает он, протягивая руку.

Я принимаю ее, взволнованная перспективой остаться с ним наедине.

Гретхен лучезарно улыбается, когда мы выходим из тренажерного зала. Знание того, что мы получили ее одобрение, согревает мое сердце. Если бы папа застал нас, когда мы танцевали, исход был бы совсем другим. Мысль о том, что он подумает о Дрейвене, и, что еще хуже, что он мог бы с ним сделать, вызывает у меня тошноту.

Глава 5

Дрейвен

Прохладный воздух обдувает мою разгоряченную кожу, когда мы выскальзываем наружу, рука Далии крепко сжимает мою. Ее тихий смех все еще звенит у меня в ушах, наполняя мое сердце легкостью, которую я не чувствовал слишком давно, чем хотел бы признать. Так долго этот дом казался мне тюрьмой. Несмотря на попытки мамы сделать это место домом и наполнить его любовью, Кричащий Лес стал клеткой.