Невеста фараона
Шрифт:
– Дерьмо Апопа!
Он замер. Ну да, желаемый «долбоящер» нашел приемлемый в этом мире эквивалент. Знать бы еще кто такой Апоп. Вон как Ахмес напрягся. Наверное, тип не из приятных, а уж дерьмо у него и вовсе скверное.
– Как в твоем нежном сердце могут рождаться такие изысканные ругательства, – то ли укорил, то ли восхитился он.
– Жизнь, знаешь ли, вносит свои коррективы, – я завозилась в его объятиях, которые уже начали как-то подозрительно теплеть и перемещаться в область груди, – Если ты больше не намерен меня топить, я бы хотела дойти до своих покоев и переодеться.
Он не стал спорить. Встал сам, поднял меня и, без спроса взяв за руку, повел к выходу из локации с
– Тебе нужно хорошо отдохнуть этой ночью, – проговорил он.
И лучшей шутки я от него не слышала. Просто залетела в топ!
– В самом деле?! Какая забота с твоей стороны! Спасибо, что толкнул меня в воду. Я и не знала, что все для того, чтобы я получше отдохнула!
– Прости!
Он развернулся в намерении снова сгрести меня в объятия. Но мне все это уже надоело, поэтому я проворно отскочила на шаг в сторону. Так что он обнял воздух. Вздохнул обреченно.
– Я понимаю, теперь ты мне веришь еще меньше.
– Меньше нуля? Разве это возможно?
Я знала, в этом мире нет отрицательных величин. Он согнул руки перед собой, показав мне ладони. Пытался заверить в чистоте своих намерений?
– Думай, как хочешь, Фриш.
– Танеферт! Я настаиваю!
– Не знаю, помнишь ли ты, но завтра у тебя ответственный день. С утра ты участвуешь в ритуале воодушевления Хатхор в храме Джесер-Джесеру. Церемония назначена на третий час утра.
– А сейчас сколько часов?
Три часа утра, это же еще ранняя ночь! Получается, я не только не поем, я еще и не посплю?
– Седьмой час ночи. Тебе давно пора быть в постели.
Я не спорила. Если бы мне дали нормально поужинать, я не потащилась бы к Тамит, не стала бы участницей неприличных торгов, и, в итоге, не зависала бы сейчас с Ахмесом.
– Мы идем не в мою спальню! – я замерла на пороге.
Ахмес взял меня за руку и потащил на дорожку, ведущую в темный сад, прочь от дворца.
– Переночуешь в моей мастерской, – долетели до меня его объяснения. На мое сопротивление он не обратил внимание, – В твоих покоях даже двери нет. Если кто-то настойчиво пытается тебя отравить, не исключено, что ему надоест впустую расходовать дорогой яд, и он возжелает попросту вспороть тебе горло для надежности.
Бессмысленно напоминать, что именно его я считаю главным кандидатом на роль моего убийцы. Мы довольно быстро миновали сад и подошли к уже знакомому павильону. Оказывается, если не петлять и не отвлекаться на дерзкие поцелуи у стены, то до него от дворца рукой подать. Ахмес затащил меня в большую комнату, да, опять с бассейном. Тут я уже была, а вот дальше нет. Мы стремительно прошли по кромке воды, обогнули пару горшков с цветущими геранеподобными кустиками и вошли в другую комнату. Тут, посередине стояла широкая кровать на толстых позолоченных ножках, стилизованных под львиные лапы. Походу, это был пункт назначения нашего стремительного путешествия. Но закончить его финалом-апофеозом, когда двое падают и предаются всему, чему можно придаться на кровати, нам обоим показалось очень неправильным. Мы замерли в метре, тьфу, то есть в двух локтях от мягкого ложа.
– Я мокрая, – в этом мире понятие «холодно» не существовало. И пока мы шли, платье мое уже подсохло на теплом ветерке. И все же спать в нем не хотелось.
Он кивнул. Отпустил, наконец, мою ладонь, подошел к большому сундуку, открыл его, выудил лежащую сверху рубаху и протянул мне.
– Переодевайся.
И вышел. Я огляделась. Спальня была… я попыталась подобрать правильные слова, но кроме «спокойной» ничего на ум не приходило. Большая кровать, стены, выкрашенные в ровный светло зеленый тон, деревянный потолок, прямо над кроватью огромный люк, который
Я села на краешек кровати. Задумалась. К сожалению, события последней недели Ка Танеферт почему-то не помнил. Я понятия не имела, на кой черт она приперлась во дворец, по всей видимости место не самое для нее дружелюбное. А главное, чего эта жрица хотела добиться, выпив стремное зелье и пожелав, чтобы ее Ба покинуло тело. Понятно, что все пошло не по плану. И поэтому я здесь. Но каков был первоначальный план? Вот в чем вопрос. Спустя пять минут голова уже раскалывалась. Или сердце пухло. В этом мире люди уверены, что думают не мозгом, а сердцем. Необразованные в общем.
Дверь отворилась, и сначала я увидела поднос с хлебом. Думала ли я, что Ахмес подонок? Когда?! Не помню такого! Он милейший из всех живущих в этом мире!
– Это конечно против правил, – он поставил поднос с едой на маленький столик, - Но ты выглядишь такой истощенной, что, наверное, не уснешь, если тебя не накормить.
Чего он там хотел? Мою девственность?! Да пусть забирает. Даже без колечка!
Я мгновенно переместилась с кровати в кресло у стола. Ахмес сел напротив. Я с жадностью окинула принесенные дары: остроконечный сладкий хлеб, мед, гранатовое варенье, мягкое печенье, что-то типа кексов, виноград, финики и глиняный сосуд с вином. Я готова была его расцеловать. Если все это отравлено, ну… и черт с ним. Хоть наемся напоследок.
– О, Ахмес!
Я схватила хлеб и откусила жесткую, сладкую горбушку. Волшебно! Он разлил красное тягучее вино по бокалам, похожим на распустившиеся тюльпаны. Прозрачные прожилки в матовом камне стали красными. Красота!
– Ты лучший! – я не стала жадничать на похвалы. Он их заслужил.
Ахмес, к моему удивлению, растекся в сироп. Серьезно? Ему важно мое мнение? Мне казалось, что я для него навязчивая муха, которая путает его гениальные планы и которую хочется прихлопнуть. Он подал мне бокал, взял свой. Мы совсем по-русски чокнулись.
– Ужасно вот так нарушать правила богов, – он ухмыльнулся и подмигнул мне, – но мне нравится делать это с тобой. С тобой ничего не страшно.
Ладно. Я не стала спорить. Булки, сдобренные медом и сладким вареньем укладывались в желудке ватными слоями. Вино тоже оказалось вкусным. Немного терпким, щекочущим язык и оседающим во рту виноградно-липовым послевкусием. Дома я почти не пью. Но тут все казалось таким естественным. В этом мире вино пили даже дети. Голова от трех глотков пошла кругом. Скорее всего от усталости.