Невеста инопланетянина
Шрифт:
— Тьфу на тебя! — Кир разозлился. — Какие похороны? Пока до них дойдет, ты десять таких шалей сносишь. А, может, двадцать. Надевай, не то обижусь.
Мать подчинилась, как показалось Киру, с удовольствием. В шали он и отвез в Октябрьское. А дальше был концерт, так удивший Кира реакцией зрителей. Душевно аплодировали всем самодеятельным артистам. Даже, когда один из школьников запнулся, забыв свое четверостишие, ему похлопали, причем с улыбками. И только позже Кир сообразил: здесь публика, не избалованная зрелищами. Это, во-первых. А, во-вторых, перед ними выступали их дети и односельчане —
Он спел две песни: «Sway», еще одну из репертуара Ободзинского. Сорвал аплодисменты. Они с Кариной станцевали на сцене танго, и им опять похлопали. Почему б и нет? Нарядные, красивые односельчане показали публике как танцуют в далекой Аргентине. Славу Богу, они не зацепились за шнуры и не упали, а то, что это представление назвать красивым словом «танго» язык не поворачивался, не беда — они ведь не из ансамбля Моисеева.[5] В финале Кир в лучшем выходном костюме и Карина в синем платье с воланами по подолу вышли к краю сцены, и девушка запела под минусовку:
В мире, где кружится снег шальной,
Где моря грозят крутой волной,
Где подолгу добрую, ждем порой мы весть.
Чтобы было легче в трудный час
Очень нужно каждому из нас,
Очень нужно каждому, знать, что счастье есть… [6]
Кир подхватил припев:
Мы желаем счастья вам,
Счастья в этом мире большом.
Как солнце по утрам
Пусть оно заходит в дом.
Мы желаем счастья вам,
И оно должно быть таким.
Когда ты счастлив сам,
Счастьем поделись с другим…
Им аплодировали стоя. На сцену вышел Николай Егорович, обнял певцов за плечи и обратился к зрителям:
— Позвольте мне от вашего имени поблагодарить наших артистов — всех: школьников, учителей и эту молодую пару. Они очень старались. Мне концерт очень понравился! А вам?
— Да! Да! Понравился! — закричали в зале.
— Наша Карина — молодец! — продолжил Николай Егорович. — Ее мы знаем хорошо — комсомолка, спортсменка и красавица!
В зале засмеялись, как видно, вспомнив эту реплику из фильма, известному каждому в стране.
— Но Константин меня, признаюсь, удивил. Я знал, что он писатель и умелый костоправ — сам у него лечился. Но то, что Чернуха замечательно поет, еще танцует, я не ожидал. Он очень скромный парень. Сказал «попробую», а тут такое выдал! Пел на английском языке, да так красиво! Я бы еще послушал: и Константина, и Карину. А вы?
— Да! Да! — снова закричали в зале.
Пришлось им выступать на «бис» — соло и дуэтом. Вновь аплодисменты… Наконец концерт закончился, и зрители ушли.
— В восемнадцать —
— Буду, разумеется, — ответил Кир. — Мать отвезу домой, поем там и вернусь.
— Я тоже пообедаю, — согласилась девушка. — Ты приезжай к семнадцати, определимся, какую музыку им ставить.
— Договорились, — Кир кивнул.
Дорогой мать спросила:
— Што у тябе з Карынай?
— Поем с ней вместе и танцуем, — отозвался Кир. — Сама же видела.
— Ты ёй падабаешься.[7]
— С чего ты взяла? — удивился Кир.
— Бачу,[8] — мать усмехнулась. — Хилицца[9] к табе девка. А ты к ёй?
— Не знаю, мама, — признался Кир. — Она мне нравится. Красивая, веселая.
— И чесная, — сказала мать. — Мужыков к сабе ня водзе.
— А ты откуда знаешь?
— Дык яна живе у Федаравны, санитарки ФАПа. Кали б каго вадзила, мне б Федаравна и сказала. Мы з ёй дружым. Гэта ж дзяревня, сын…
В последующие пять минут Кир многое узнал о девушке. Сама она из Бреста. Отец ее, горячий армянин, служил там срочную и встретил мать Карины. Влюбился, пара поженилась, но брак со временем распался. Айк захотел вернуться в горы, жена не согласилась, поэтому и развелись. Карине тогда был всего лишь годик. Мать снова вышла замуж, и в этот раз — удачно. Новый муж, водитель-дальнобойщик, не только принял падчерицу, как родную, но и не чаял в ней души. Хотел удочерить, но армянин не дал согласия. У Карины есть сводный брат, но он пока что школьник. Отчим много зарабатывает, везет из-за границы дефицит, поэтому Карина так хорошо одета. Пальто с воротником из норки, такая ж шапка, платья и прочая одежда. Все дорогое, импортное. К примеру, черные колготки — таких здесь не купить.[10]
'Надо же! — подумал Кир, а он не обратил внимания. Нет видеть — видел, но не подумал, что колготки — это жуткий дефицит.
— Яе не раз звали замуж, — продолжала мать. — Но девка не пашла. И правильно: за кого ёй в дзяревне выхадзить? За механизатора? А ты ёй годны. Так что жанись.
От неожиданности Кир едва вписался в поворот.
— Сама же говорила, что абы кого мы жены не возьмем, — ответил матери.
— Яна жа медик, як ты, — решительно сказала мать. — Пригожая и чесная. Жаною доброй будзе.
— Мне Карина говорила, что собирается учиться в медицинском институте, — Кир попытался соскочить. — Куда ей замуж?
— Чаму б и не? — не отступилась мать. — Што, нельга замужем вучыцца в инстытуте? Кватэра у тябе ёсць, живи и радуйся. А то найдзешь сабе якую прашмандовку у гэтым Минску. Карина — девка добрая.
— Подумаю, — ответил Кир.
— Тольки нядолго думай, — мать покачала головой. — Такая ждать не будзе. Звядуць.
Дома, после того оба пообедали, мать полезла в шкаф, достала из него полиэтиленовый пакет с рисунком из букета роз, засунула в него конфеты в коробке с надписью «8 марта», бутылочку вина и батон копченой колбасы. Все — и в том числе пакет — из подношений пациентов. Здесь почему-то ценили такие вот пакеты, которые везли из-за границы, и ходили с ними, словно с сумочками, тем более что ручки есть.