Невеста инопланетянина
Шрифт:
— Неужели? — теперь уже Кир прищурился. — Позвольте вашу руку, недоверчивая госпожа!
Карина фыркнула, но протянула ему руку. Кир оттянул к ее плечу рукав воздушной блузки, коснулся пальцем точки возле локтя и слегка нажал.
— Ой! — легонько вскрикнула Карина. — Рука вдруг стала деревянная — совсем не чувствую.
— А так? — он взял ее ладонь и сжал легонько. — Что ощущаешь?
— Ничего. Как будто бы новокаин вкололи.
— Вот то-то и оно. Нет, если есть новокаин, то можно обойтись без этой точки. Но так быстрее, проще и безвредно.
Он вновь нажал на точку, вернув чувствительность ее предплечью. Карина забрала свою руку и стала трогать ее пальцами другой руки.
— Чувствительность вернулась, — сообщила Киру. — Но почему же у меня не вышло?
— Карина, — Кир вздохнул. — Ты хочешь научиться воздействовать на точки за несколько минут? Серьезно?
— А сколько нужно? Годы?
— Кому неделя, а кому годы, — он кивнул. — Зависит от чувствительности пальцев, упорства и желания учиться. Мне было легче — как говорил, я обладаю повышенным осязанием, но все равно умение пришло не сразу. Ну что, продолжим?
— Подумаю, — ответила Карина. — Одевайся! Сидишь тут в майке, словно в бане.
«Обиделась, — понял Кир, набросив на себя рубашку и застегивая пуговицы. — Девчонка гордая и своенравная, но все равно хорошая…»
Он не додумал. В дверь постучали, затем она открылась, и в комнату ворвался председатель.
— Карина, здравствуй! — загремел с порога. — Ты занята?
— Нет, Николай Егорович. Мы с Константином обсуждали методы лечения. Вы заболели?
— Я нет, а он похоже — да.
Председатель обернулся и вытащил из-за своей спины мужчину, вернее, парня лет двадцати пяти на вид.
— Это наш бухгалтер Дима. Смотрю, сидит в конторе за столом и кривится. Спрашиваю: что случилось? Отвечает, что живот болит. Потрогал лоб — горячий. Так, говорю, иди к Карине в ФАП, она в субботу принимает. Стал отговариваться, дескать, дома полежу, тем более, метет на улице. Но я его в машину — и сюда. Посмотришь?
— Конечно, — ответила Карина. — Присаживайтесь. Вы — на кушетку, — сказала пациенту, — вы, Николай Егорович, — на стул. Сейчас я дам термометр Дмитрию, а пока он будет измерять температуру, заведу историю болезни. У нас ведь ваш бухгалтер не бывал, насколько знаю.
— Я помогу, — подсуетился Кир. Вид Дмитрия ему не нравился — похоже, парня прихватило крепко. Он дал ему термометр, заставив расстегнуть рубашку и примостить его под мышкой. Затем спросил: — Расстройство было? Я о кишечнике.
— Нет, — покрутил тот головой.
— Мутит?
— Подташнивает, но не рвало.
— А где болит?
— Сначала было тут, — бухгалтер указал на область эпигастрия[1], затем его ладонь сместилась ниже. — Болит не сильно, но знобит и слабость.
— Понятно, — Кир кивнул и направился к умывальнику. Помыл там руки, вытер полотенцем, и вернулся к пациенту.
— Термометр?
Шкала показывала 37 и пять. Хреново.
— Раздевайтесь, Дмитрий, — до пояса, и брюки приспустите. Ложитесь на кушетку — посмотрим
Пока бухгалтер этим занимался, Кир показал термометр Карине.
— Температура субфебрильная, — сказала фельдшер, рассмотрев шкалу.
— Что это значит? — поинтересовался председатель.
— Невысокая, — ответила Карина.
— Выходит, ничего особенного?
— Эх, если бы! — заметил ему Кир. — Карина, подойди к кушетке, посмотрим парня.
Она послушалась. Встав возле пациента, Кир спросил:
— Вот тут болит?
Он указал на правую подвздошную область живота.
— Да, — ответил Дмитрий.
Кир положил ладонь в указанное место, несильно надавил.
— Больно?
— Немножко.
— А вот так?
Кир резко убрал руку.
— Ой, — вскрикнул парень.
— Классический случай, как в учебнике, — заметил Кир.
— Что у него? — спросила девушка.
— Аппендицит.
— Уверен?
— На тысячу процентов. Температура субфебрильная, расстройства стула нет. Тошнит, но рвоты не было. Боль началась в эпигастральной области, затем сместилась в правую подвздошную. При пальпации кишечника диагноз подтверждается — аппендикс воспален. Николай Егорович, — он повернулся к председателю. — Везите Дмитрия в райцентр в больницу. Ему показана операция.
— В райцентр? — нахмурился председатель. — Не получится. Сугробы поперек дороги намело. У меня молоковоз вернулся, водитель говорит, что еле выбрался обратно. ЗИЛ не пробился, а мой УАЗ застрянет точно. Может, таблетку дать ему пока какую? А завтра отвезем, если, конечно, снег расчистят.
— А если нет? — спросил сердито Кир. — Тут дорог каждый час. Если аппендикс лопнет, содержимое его пойдет в брюшную полость. Брюшина воспалится, и у Дмитрия случится перитонит. А в этом случае прогноз неблагоприятный.
— Нормальными словами скажешь? — насупился Николай Егорович. — Без этих ваших терминов.
— От перитонита умер космонавт Беляев. Если уж такого не спасли… Теперь понятно?
— И что же делать? — нахохлился председатель. — Класть Дмитрия на санки и тащить в больницу? Так не дойдем — тут двадцать километров, к тому ж метель на улице.
Кир на мгновение задумался, перебирая варианты в голове. Как ни крути, но выход у него единственный — придется засветить свои способности. Нет, можно наплевать на парня — пусть умирает, но он себе такого не простит. Говорят, что стыд глаза не выест, но это просто поговорка. Его он загрызет…
— Придется сделать операцию здесь, в ФАПе, — сказал Кир жестко. — Безотлагательно.
— Кто будет оперировать? Карина? — удивился Николай Егорович.
— Нет, я.
— А ты сумеешь?
— Мне приходилось это делать.
— Серьезно?
— Не сомневайтесь.
— Не знаю, — растерялся председатель.
— Давайте спросим Дмитрия!
Кир повернулся к пациенту. Тот, пока они беседовали, успел одеться и следил за разговором, сидя кушетке, встревоженный и бледный.
— Все слышал?