Невеста полоза
Шрифт:
– Живым не дамся!!! – гордо заявляет Борька и патетично принимает боевую стойку.
– Зяма, беги! – срываясь на смех, командует ему Ильдар.
Не зря Зимин говорил, что «храброе бегство» наш самый любимый прием в бою. Любимый и замечательно отработанный! Мгновение! И Борька уже в десяти метрах от строя монахов! И уверенно продолжает увеличивать дистанцию!!!
В этот момент мы атаковали англичан. Схватка была недолгой. Монахи кончились крайне быстро.
– Все целы? – вопрошаю я.
– Все! – доносится в ответ.
– Сань,
Оборачиваюсь. Два монаха, на свою беду догнали нашего Зяму. Один валялся с разрубленной башкой, а второй лежал и пытался закрыться от ударов нашего еврея. А Борька его запинывал. Запинывал и приговаривал:
– А нехрен… без спроса… руками… меня… хватать…
Судя по всему, они его догнали, но не стали рубить. Решили взять в плен. Ну, их и шибануло! На Борьке же не написано: «Не влезай! Убьет!». Первого он незатейливо грохнул, а над вторым решил поиздеваться.
– Ильдар, успокой Зяму, – командую я и поворачиваюсь к церкви. Я ожидал второй волны ее защитников, но вместо этого от церкви доносятся звуки то ли песни, то ли молитвы, а в глазах темнеет…
Мгновение, я снова вижу, мы все опять стоим перед третьей чертой! Пересчитываю своих. Все! Взгляд на поле боя, а там пусто! А у церквухи открывается дверь, и из нее выбегают защитники. Не монахи. Я пригляделся…
– Сань, а британцы в форме Второй Мировой, – это знаток истории в целом и Второй Мировой Воины в частности – Макс, подсказывает мне.
Еще один взгляд на противника: в их руках винтовки с примкнутыми штыками.
– Полоз, я правильно понимаю, что мы сейчас тоже будем выглядеть, как наши деды и прадеды, и пойдем в штыковую?!
– Именно! Я же говорил, что они все напутали! И каждая попытка будет отсылать всех нас на какой-то промежуток назад. Ну, не совсем нас, а лишь снаряжение.
– Интересный феномен! А трупы куда делись?!
– А их не было! Особенность заклинания в том, что их павшие вновь становятся живыми!
– А если, кого из нас завалят?
– А вы, други мои, прижмуритесь по-настоящему!
– Вот, суки! – высказал наше общее мнение Марся.
– Кстати, Полоз, а до какого момента время будет отматываться назад?
– Не знаю, друг мой. Но не это главное. Вам нужно перейти через третье кольцо! Пока вы его не пересечете, британцы будут возвращать вас на исходную!
– Понял! Вперед!
Мы перешли черту.
В моих руках «Мосинка». На мне форма Советской Армии времен Великой Отечественной. Я рядовой. Проверяю затвор. Пусто. Даю команду:
– Примкнуть штыки!
– А мне что примыкать?! – возмущенный возглас Борьки. Сморю на Борьку. Передо мной стоит офицер! Судя по всему, политрук!! Он уныло смотрит на «ТТ»…
– Зяма, сволочь ты, а не боец! – вздыхает Ильдар. Татарин в форме моряков-черноморцев. Оглядываю своих. Офицеров, кроме Борьки, больше
– Полоз, а чего нас так по разному «разукрасило»?!
– Вас нарядили в соответствии с формой ваших предков. Кто из них кем воевал, так вас и экипировали!
– Термит, твои предки были в плену?
– Да. Прадед со стороны отца полтора года в лагере просидел… – с ненавистью цедит Ленька. Ленька не заикается. Ленька в бешенстве. Ленька будет мстить за предка…
Я припомнил своего прадеда Федора. Точно, мой предок был рядовым, пришел после Сталинграда. Контуженный и с тремя осколками в теле. С ними и прожил до смерти.
– Это что, – возмущенно гундит «партизан» Микола, – предки нашего еврейчика офицерами были?!
– Я бы попросил! – задрал нос Зяма. – Где субординация, рядовой!
– Заглохли оба! Парни, наша задача добраться до третьей линии! Иначе, мы так до второго пришествия переодеваться будем. Все поняли? Не уничтожение противника наша цель, а прорыв к третьему кольцу! Зяма, ты остаешься тут. Остальные, приготовились…
– Командир, – перебил меня Борька, – можно я!
– Чего ты?!
Зяма поправил пилотку, встал в направлении позиции англичан, правую руку с пистолетом поднял вверх, а левую отвел в сторону, встав к нам в пол оборота.
– За Родину!!! – прокричал Борька. – За Сталина!!!
И сорвался в атаку…
Конечно, мы его обогнали. Когда Зяма добежал до нас, мы почти прорвали фронт англичан. И опять звуки молитвы, опять темнота, опять мы стоим за чертой.
– Твою мать!!! Вперед!!!
Мы перешли черту.
Теперь я офицер Белой армии. Странно! О подобных фактах в истории моих предков я не слышал… В руке не винтовка, а сабля.
– Ну, вашу же мать! – стон Борьки и ржание моих. Расталкиваю бойцов Красной армии, махновцев, казаков, матросов, вооруженных рабочих и тоже сгибаюсь от смеха. Перед нами во всей своей ужасающей красе стоит Зяма! Черные брюки, заправлены в отличные сафьяновые сапоги, белая рубаха, поверх рубахи черная жилетка, из кармана которой свисает золота цепочка (видимо от часов). На голове у Зямы черная с широкими полями шляпа, из-под шляпы свисают пейсы! В правой руке у него – Тора, а в левой – еврейский семисвечник!!!
Зяма в бешенстве срывает шляпу, грохает ее оземь и начинает на ней прыгать, грязно матюкаясь матюками.
– Боря, командуй! – ржу я.
– В смысле?! – не понял он.
– Как до этого. Ну, как политрук!
Зяма задумался, понял и, еле сдерживая смех, вышел перед строем. Он поставил семисвечник на землю, Тору засунул под брючный ремень, встал к нам в пол-оборота, большой палец левой руки он заложил за жилетку, правую воздел вверх и толкнул речь:
– Това'шци! 'Иеволюция, о кото'ой так долго гово'или большевики, свей'шилась!