Невеста смерти
Шрифт:
Рагнар устало взглянул в глаза офицера городской стражи:
— Тебе правду?
— Естественно.
— И подробно?
— Время есть. Сейчас только посажу кого-из своих ребят записывать все, что ты мне скажешь.
К нему приблизился быстрым шагом воин с ведром и веревкой через плечо, что-то быстро прошептал.
— Как выяснилось, поторопились. Ну да ладно, если тут одно на одно со вчерашнего дня, то спекулатории не помешают. Хотя им сейчас не до нас. Все в порту, — ответил ему декурион урбанариев.
— Вот
— Соседи нашли, — устало ответил ему Плавт. — Не я же. Видишь, мы его даже не крутим. Парень и правда вроде как подвиг совершил. Эй, Корнелий, ты с девушкой побеседуй. Тоже под запись. И есть кто еще в доме?
— Тетя моя, Гортензия.
— И с тетей побеседовать.
Новая волна шума и топота. Урбанарии вытянулись по стойке «смирно», а вигилы и вовсе постарались слиться с колоннами. По образовавшемуся коридору воинов четкими быстрыми шагами пронесся офицер-преторианец с хорошо заметными знаками различия когорты спекулаториев.
Рагнар поднял голову — перед ним стояла Гайя собственной персоной. Но какая! Все такая же подтянутая, стройная, как и несколько дней назад, когда он видел ее крайний раз, но неузнаваемая в полной форме преторианской гвардии, даже алый плащ развевался за плечами.
— Что тут происходит? Докладывай, — кивнула она Плавту.
— Рад тебе, доблестный центурион, — внешне суровый Плавт искренне улыбнулся, узнав отважного центуриона спекулаториев, не побоявшуюся пойти добровольно в заложники сегодня днем. Он удивился про себя — видел же своими глазами, что ее ранили, и один из ее товарищей второпях накладывал ей прямо стоя повязку, заслонившись от остальных двумя лошадьми, своей и ее. И вот она тут, все такая же собранная, только губы сжаты в бледную нитку.
Он постарался как можно яснее изложить то, что знал сам: как примчалась навстречу патрулю вигилов соседка префекта с диким криком и закатанными под лоб глазами. Она, цепляясь за руки и веревки пожарных, рассказала им, что страшный злочинец с руками, покрытыми до плеч черной кровью, притащил под утро связанную воспитанницу префекта и заперся в доме с ней и милой, доброй и такой беззащитной Гортензией.
Вигилы, естественно, бросились туда и за урбанариями, а вестового послали к спекулаториям — уже знали о том, что произошло на улице Шорников вечером накануне.
— Благодарю за службу, — она отсалютовала Плавту. — Все в порядке. Это наш воин. Прости, выехала спешно, не захватила приказ о его назначении. Копию пришлю с вестовым в течение часа префекту урбанариев. Вигилам высылать?
— Им
— Храм-то сгорел, — вмешался вигил. — Мы ж документы составлять должны. Одно дело, беглый гладиатор поджег, а другое, спекулатории громили поганское гнездо с дурью. Хочешь, напишем, что там они сами, дури наевшись, лампионы поопрокидывали?
— Хочу, — спокойно и твердо ответила Гайя. — Так оно и было.
Она обернулась к Рагнару:
— Давай свои браслеты.
Отстегнула фибулу, которой был скреплен плащ на ее плече, и длинной иглой ее застежки быстро раскрыла замки кандалов.
Он потер уставшие руки:
— Спасибо.
— Не за что, — улыбнулась она ему одними глазами. — Все, поехали.
— Куда? — кинулась к ней Юлия, которую еле удержал молодой, не по годам серьезный урбанарий Корнелий, внимательно записывающий все, что она рассказала про ее пленение жрецами храма Изиды, умолчав только о месте, где это произошло. Юлия сочла за благо сказать, что это произошло на соседней улице, в лавке с лентами и бусами.
— Юная госпожа, — официальным голосом, но максимально вежливо и даже почти ласково осадила ее Гайя. — Ты пережила многое сегодня. Тебе надо успокоиться. И прошу, ответь на все вопросы доблестных урбанариев. Не волнуйся, все закончилось.
— Гайя? — вгляделась под опущенный налобник Юлия и, получив утвердительный кивок, уточнила. — Куда ты его? Это Рагнар, он хороший. Я люблю его! Я все урбанариям сказала, объяснила! Он герой, он меня спас! Они, египтяне эти, меня хотели… Они хотели…
И Юлия разрыдалась громко и самозабвенно, упав головой на плечо Гайи. Та похлопала осторожно девушку по спине:
— Будет, будет. За Рагнара не волнуйся. Он теперь мой боец. Скоро увидетесь. Все, отдыхай и не волнуйся. Вернется с выезда командир, он не должен застать тут слезы и панику. Договорились?
Юлия кивнула.
Дом постепенно опустел…
Префект был готов сам себе отрезать голову и выкинуть ее собакам — и то есть не станут, так она раскалывалась и пульсировала.
Вторая выходка поганцев за эти сутки — многовато для Рима, где его ребята бдили на каждом углу.
Вигилы и в этот раз не постеснялись запросить помощь спекулаториев — их декуриону показалось странным, как именно загорелись склады с земляным маслом. Они заподозрили не только поджог, который их префект, толковый и жесткий, мог и должен был расследовать сам, а преступление, выходящее за рамки их компетенции — среди черепков метретов плавали и не успевшие до конца развалиться на мелкие части небольшие амфоры, так уже ему надоевшие, что только один взгляд вызывал тошноту. Ему казалось, что египетская отрава заполонила весь город и скоро будет вываливаться из акведуков.