Невеста смерти

Вихрева Елена

Торговец ринулся к Гайе и попытался схватить ее за руку, чтобы принянуть к себе, но внезапно вздрогнул и повалился на палубу — в его глазнице торчал узкий нож.

Гайя обернулась к Кэмиллусу, опускающему руку после броска, и увидела стиснутые зубы, холодную ярость в глазах и перекатывающиеся желваки — его лицо было настолько искажено яростью, что было просто неузнаваемо. Она потряслась в глубине души тому, насколько сейчас этот взбешенный и от этого очень опасный воин отличается от того чувственного мужчины, со скулы которого она совсем недавно смывала сажу и удивлялась гладкой коже и длинным ресницам, которые сделали бы Кэма похожим

на девушку, если бы не жесткая линия челюсти и пронизывающий взгляд.

— Кэм? — она еле сдержала негодование. — Я была в состоянии сама разобраться. Не убивая.

— Не сомневался. Но это боевой корабль. И здесь действует морской закон, — с ледяной яростью в голосе, четко проговаривая все слова, чтобы его слышал каждый, ответил Кэмиллус. — И слово капитана здесь закон. Он посмел тебе перечить, доблестный старший центурион.

Гайя затаила дыхание — от нее ждали дальнейших решений, и она приказала, так же коротко и отрывисто:

— Труп в воду. Остальные по местам. Нас ждет Рим.

Она попросила тех ребят, которых считала особенно надежными, проследить за торговцами. Гайя не была уверена в необходимости поступка Кэма, так решительно вступившегося за нее — он, видимо, не знал, что ей приходилось выслушивать и не такое, к тому же она умела владеть собой и не обращать внимание на лай из-под забора.

Как-то она даже ответила с беззвучным смехом Дарию, удивившемуся, как она не двинула ногой очередному злопыхателю на улице, попрекнувшего ее тем, что армейская туника открывает ее колени и вообще женщине не пристало ездить верхом, да еще по-мужски. Гайя тогда на вопрос Дария пожала плечами: «Вот мы сейчас едем обыскивать меняльную лавку. Ты только представь, что про меня, да и про тебя, и даже про наших лошадей скажут и подумают злочинцы, а заодно пауки, сидящие в углах их мерзкого заведения. И ты это готов выслушивать?» Дарий, от природы живой и немного шумный, тогда лишь расхохотался в ответ и вынужден был согласиться.

Тем не менее, необъяснимая тревога поселилась в глубине ее души, хотя она и не видела ничего такого, что могло бы предвещать неприятности. Прошло двое суток с разгрома маяка, и плавание проходило своим чередом, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Еды и питьевой воды было вдосталь, потерь в бою они не понесли, если не считать несколько мелких порезов, которые и зашивать врачу не пришлось, да ушибленного затылка Марса, который вообще отказался обращаться за помощью.

Вечером Гайя в одной легкой короткой мужской эксомиде, не мешающей работать веслом в тесной и душной нижней палубе, спустилась вместе с другими ребятами сменить тех, кто должен был идти ужинать и спать.

Ее увидели, обрадовались, она откликалась на разные вопросы и реплики, старясь никого не оставить без внимания в этот короткий промежуток времени, потому что после того, как сядет на скамью и войдет в общий ритм, разговаривать будет довольно затруднительно.

…Она поздно почувствовала шевеление за своей спиной, и только успела полуобернуться на внезапный холод, пронзивший ее грудь до самых, как ей показалось, костей. А затем холод обернулся снова духотой, еще более тяжелой, чем показался ей воздух весельной палубы, когда она спустилась туда после свежего морского ветра.

Один из гребцов, в самый последний момент увидевший вынырнувшего из-под скамьи мужчину с занесенным ножом, попытался

отдернуть девушку в сторону, но помешали другая скамья и рукоятка длинного весла, оказавшиеся между ними, и он не успел даже схватить ее за плечо. И теперь вместе с остальными с ужасом наблюдал, как девушка, прервавшись на полуслове и даже с той же мягкой улыбкой на красивых розовых губах мертвой оседает им на руки.

Десятки рук подхватили Гайю, стараясь не задеть торчащего из-под левой лопатки вогнанного по самую рукоятку ножа. А еще несколько десятков тренированных мужских рук к приходу Марса, Кэма и врача, за которыми кто-то успел слетать наверх, не оставили от заговорщиков ничего, с чем или кем можно было бы поговорить — только кровавые ошметки на полу.

— Гайя, — с дрожью в голосе проговорил Марс, принмая в руки ее безвольно обвисшее тело и с затаенной надеждой пытаясь услышать хоть вздох, хоть стон. Но девушка молчала, а перевернуть ее он не решался из-за торчащего в спине ножа.

Врач растолкал всех и взял ее запястье, уже ставшее бледным до прозрачности, попытался прощупать пульс, согнулся и заглянул под полуопущенные веки:

— Отходит.

— Нет, — прохрипел еле слышно Марс, боясь пошевелиться со своей драгоценной ношей на руках и проклиная судьбу, заставляющую чаще поднимать любимую на руки не в минуты взаимной радости, а вот так, раненую и истекающую кровью.

Кэм, видя его и всеобщее замешательство, негромко скомандовал:

— Всем по местам. Это не зрелище. Марс, вынеси ее наверх. Пока она жива, ей нужен воздух.

Марс со всей осторожностью устремился наверх, следом засеменил врач, приговаривая, что все бесполезно и они просто оттягивают ее естественную кончину.

— Ей не выжить, — авторитетно заявил целитель, который уже успел неплохо зарекомендовать себя сразу после освобождения триремы, врачуя застарелые раны, рассеченные хлыстом спины ребят и их раны, полученые в бою за корабль. — Не надо ее мучить. Сейчас я принесу снадобье, которое позволит ей переселиться в лучший мир легко и безболезненно.

И, перехватив испепеляющий взгляд Марса, добавил с сожалением:

— Поверь, она сейчас страдает гораздо больше! А так одним глотком мы избавим ее от мучительной боли. Пусть уйдет спокойно, без агонии. Разве ты не видишь, что пробито сердце?

— Но оно еще бьется, — угрожающе, но тихо произнес Кэм, отстраняя бесполезного врача.

— Да пойми те же вы оба, — в голосе врача звучало неподдельное огорчение и сочувствие. — Она, конечно, доблестный воин. Но организм-то женский. Женщины вообще не переносят боли, кричат от малейшей царапины. Она умрет не только от самой раны, но и от боли.

— И что, ты ничего не можешь сделать? — отчаянно поинтересовался Марс, пытаясь заглянуть в лицо девушки, лежащей на его рука спиной вверх. — Нож вынь. Перевяжи. Она живучая. Я это точно знаю!

— Она не вынесет даже боль от извлечения ножа.

Кэм с Марсом занесли Гайю в надстройку, осторожно опустили на расстеленный плащ. Гайя действительно здесь не ночевала практически, предпочитая вместе со всеми спать, завернувшись в плащ, на палубе, у всех на виду, чтобы никто не мог и подумать, будто она тайком принимает у себя мужчин. Она была всегда на виду, и никто ни разу не усомнился в ее невинности. Да она и сама свои отношения с Марсом, да и случайное соитие с Дарием там, в Сирии после боя, вспоминала как удивительный сон. Даже ее тело забыло те ощущения, помнило лишь краешек разума.