Невеста сумеречной Тени
Шрифт:
— Никак нет, государь. — Невозмутимости Эмиля можно только позавидовать. — Я лишь хочу обеспечить безопасность.
— Вот и занимайся этим! И больше никаких возражений!
Ребёнок подаёт голос тихим хныканьем, и Катарина тут же принимается над ним ворковать. Эмиль уводит меня из спальни, давая собравшейся толпе придворных парами пройти в покои императрицы, чтобы поздравить её с рождением наследника.
Мы идём вдвоём по залитой солнцем галерее второго этажа. Князь всё ещё не отпускает мою руку, погружённый в свои мысли.
— Ты думаешь,
— Хотелось бы ошибаться, — негромко говорит Эмиль. — Даже в одиночку они могут доставить проблемы, а уж если среди толпы объявится парочка проклятых, то жертв не избежать. — Он вдруг останавливается у окна, разворачивая меня к себе. — Ты пьёшь тонизирующий настой, который приносит тебе Отто?
— Конечно, каждое утро. — Я недоумённо хмурю брови. — В чём дело, Эмиль?
— Пожалуйста, не пропускай ни дня. — Он крепко сжимает мои руки. — Ты ещё не оправилась после первого нападения и сейчас особенно уязвима перед Тенью. Пообещай мне, Лия.
— Хорошо. — Отчаявшись высвободится из его хватки, я просто киваю. — Если это так важно…
— Это очень важно, — тихо говорит Эмиль, целуя мои пальцы.
Наконец, мы возвращаемся домой. Переменчивая погода на следующий день разражается ливнем, но к вечеру тучи уходят, и подготовка к празднику продолжается. Эмиль снова пропадает в лагере за городом, возвращаясь лишь поздними вечерами: Снежа докладывает мне о его перемещениях не хуже заправского шпиона.
За день до торжества мы с Алисой в сопровождении пяти гвардейцев выезжаем на прогулку по городу. Жители охвачены нервным возбуждением. На всех углах только и разговору, что об императорских подарках: говорят, будто в обещанных Стефаном фарфоровых кружках одним попадутся золотые, другим серебряные монеты, а кому совсем не повезёт — только медяки. Другие рассказывают, что император будет дарить коров дорогой молочной породы. Им противоречат третьи, утверждая, что тысяче счастливчиков достанутся куски плодородной земли.
Алиса оторопело разглядывает спорящих лавочников и уже открывает рот, чтобы опровергнуть столь нелепые слухи, но я вовремя дёргаю её за юбку.
— Не лезь, — шиплю я. — За такие вести они нас вместе с экипажем раздерут на части. Лучше давай посмотрим, что за представления обещают.
Кучер сдёргивает для нас со столба плакат, и мы в предвкушении разглядываем картинки.
— Акробаты, театр, музыканты, фокусники, — перечисляет Алиса. — И всё это под открытым небом! Если погода не подведёт, то будет интересно.
— Эмиль встревожен возможным нападением магов Тени, — шёпотом говорю я, сворачивая бумагу.
Глаза подруги расширяются от страха, но она отмахивается от него, словно от назойливой мухи.
— Ты же говорила, это будет ещё нескоро, — тоже шёпотом отвечает она. — Его высочество слишком серьёзен. Сама подумай, кто сунется на поле, со всех сторон окружённое солдатами?
Я пожимаю плечами. Хотелось бы мне иметь такую же
В утро торжества не могу найти себе места. Одетая в одно из самых своих скромных платьев с высоким воротом и длинными рукавами, я жду, когда нас пригласят в экипаж, а пока меряю шагами гостиную. Эмиль ещё пару часов назад отбыл в императорский дворец, поэтому мы окажемся на Харском поле раньше него. Тревожное чувство, сродни тому, что мучило меня в день нападения проклятого, не оставляет с самого пробуждения. Успокаиваюсь глубоким размеренным дыханием, но беспокойные мысли всё равно крутятся в голове.
Наконец, подают экипаж. Вместе с другими многочисленными открытыми колясками, полными наряженных леди и лордов, мы направляемся за город.
Ещё не доезжая до места праздника, замечаю, как много народу идёт на поле. Пешком, на телегах, в каретах — людей столько, что лошадям уже не протолкнуться на въезде. Солдаты пропускают экипажи партиями, и мы останавливаемся в очереди. Маменька с Милой в соседней коляске ждут позади.
— А пойдём пешком! — предлагает Алиса, самостоятельно открывая дверцу. Она с восторгом смотрит на окружающую толпу, словно ребёнок на празднике, и я не хочу остужать её радость.
Мама взволнованно глядит нам вслед, когда мы покидаем экипаж, но я делаю вид, что не замечаю её строго взгляда. Меня повсюду сопровождает десять гвардейцев, поэтому пройти сквозь людскую сутолоку несложно. Когда мы поднимаемся на помост, на котором выставлены стулья для аристократов, стража остаётся внизу.
— Смотри! — Алиса пищит от восхищения, указывая на глотателя огня, расположившегося на сцене неподалёку. — А вон там играют пьесу! Кажется, это про принца и дракона. Как интересно!
Увы, я не могу разделить её восторга. Солнце жарит во всю силу, а ещё нет и полудня, люди продолжают прибывать. Какой-то оборванец лезет к нам на помост, но, получив по голове прикладом, валится под ноги гвардейцев. Над полем висит гул тысяч голосов, разносится запах варящейся в котлах каши с мясом, которую раздают всем желающим. Кто-то кричит: «Лови вора!» — но в такой давке солдаты не успевают протолкаться к месту преступления.
У дальней кромки поля раздаётся скандирование:
— Подарки! Подарки!
Громогласный хор докатывается до нас. Мужчины и женщины, старики и дети требуют императорских гостинцев, которые подвезут только к обеду. Я выхватываю отдельные лица из толпы: дикие выпученные глаза, раззявленные в жутком крике рты, — они выглядят устрашающе.
Театр на сцене заканчивается забрасыванием актёров гнилыми яблоками и тухлыми яйцами. Внизу у помоста происходит драка. На вопли раненых устремляются солдаты. Они бесцеремонно расталкивают людей, хватают зачинщиков, выносят на руках бесчувственное тело.