Невеста
Шрифт:
Кольцо сородичей размыкается. И скрипки, такие резкие, визгливые, замолкают.
Сквозь дымку фаты я вижу Одена. Непривычный. Парадный китель ему к лицу, да и вообще… он ведь красивый. Я разглядываю будущего мужа, пытаясь запомнить.
Зачем?
Скоро все закончится.
Нет. Не верю. Свадьба – это… это просто-напросто свадьба. Обряд. Слова. И уже к вечеру я забуду о нынешних страхах.
Уже забываю, и, кажется, не только о страхах.
– Оден, берешь ли ты эту женщину в твои преданные жены, чтобы жить вместе в супружестве?
Я вздрагиваю.
Король?
Короля не было, но был Виттар в парадном черном фраке.
Что означает эта замена? Оден спокоен. И Брокк тоже. Значит, все в порядке?
– Да.
– Эйо, берешь ли ты этого мужчину в твои преданные мужья, чтобы жить вместе в супружестве? Будешь ли ты повиноваться ему, любить и почитать его, служить ему и заботиться о нем в болезни и в здравии и, отказавшись от всех других, хранить себя только для него в течение всей вашей жизни?
Я должна встать между ним и Оденом, но под тяжелым взглядом Виттара неспособна пошевелиться. Брокк отступает, прикрывая спину.
Надо ответить.
И я слышу собственный голос словно со стороны:
– Да.
– Кто отдает эту женщину, чтобы сочетаться законным браком с этим мужчиной?
– Я отдаю. – Брат сжимает пальцы, успокаивая. И передает мою руку Виттару.
Почему-то меня не отпускает чувство, что он едва сдерживается, чтобы не сломать ее. Выдыхаю, лишь когда ладонь Одена ложится сверху.
– Я, Оден, беру тебя, Эйо, в жены, чтобы с этого дня быть вместе в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, чтобы любить тебя и заботиться о тебе, пока смерть не разлучит нас. И для того связываю тебя моим честным словом.
Я знаю, что ответить, и отворачиваюсь от Виттара.
Он не важен.
Среди всех собравшихся здесь значение имеют лишь двое.
– Я, Эйо, беру тебя, Оден, в мужья, чтобы с этого дня быть вместе в горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии, чтобы любить тебя, заботиться и повиноваться, пока смерть не разлучит нас. И для того связываю тебя моим честным словом.
Слова – зыбкая связь.
Сталь куда как надежней. И Виттар, почему-то улыбаясь, протягивает черный футляр.
– Этими браслетами я скрепляю ваш союз.
Металл холодный, но… до чего же красив.
Вот и все.
И скрипки запели опять… как-то иначе, надрывно.
Оден убирает фату, но ветер норовит вырвать ее из рук, словно не желая показывать моего лица. На мгновение становится страшно: вдруг он вспомнит, что я так похожа на королеву… сейчас, наверное, больше, чем когда-либо. Отшатнется.
Попятится.
Пожалеет о том, что связал себя со мной.
– У меня больше нет невесты, – сказал он, наклонившись к самому лицу. – У меня есть жена. Самая прекрасная женщина в мире.
– Льстец.
Я передаю
А надоедливые скрипки замолкают. Кажется, идет гроза, далекая… И земля, почуяв ее приближение, вздрагивает.
– Эйо…
Земля подымается на дыбы, выплескивая серый мелкий камень…
Вокруг нас заворачивается кольцо охраны. Меня толкают, и я все-таки цепляюсь каблуком за дорожку. Пытаюсь удержать равновесие.
Больно…
– На землю! – кричат, бьют под колени, и я падаю. А Оден сверху.
Он накрывает меня собой, прижимает к холодной траве, но слишком поздно. Огонь уже внутри.
Время действительно на исходе.
А я понимаю, что случилось. Пока только я.
– Оден, – я еще способна говорить, – поцелуй меня. Пожалуйста.
Мне всего-то надо – коснуться губ.
Отдать то, что еще осталось. До последней капли… и надеяться, что этого хватит. Я вижу себя в его глазах. Испуг. И нежность. И тут же – понимание.
Он ведь совсем не глупая собака.
А следом вижу боль, иную, с которой я не в силах справиться. Оден пытается отшатнуться, но я не позволю. Или не я, а то, что во мне.
Вода живая.
Вода мертвая.
Источник.
Мысли так путаются… не уходи. Прости. Так надо. Я хочу, чтобы ты жил. Наверное, это все-таки любовь.
Последнее, что я слышу, – надрывный вой.
Уснуть мешает.
Эта сила была горькой.
И сладкой.
Терпкой, как вино из одичалого винограда.
Источник умирал. И Оден слышал его боль столь же явно, как собственную.
Капля за каплей.
Выдох и вдох.
Всего-то несколько ударов сердца, которое замедляется под рукой. И разорванная связь бьет по нервам, выкорчевывая остатки души. Он хотел закричать, но в разрыв, подчиняя, погребая под огненным валом, хлынула иная сила.
Каленым металлом по живому.
– Я не хочу…
Железо рванулось, рассекая кожу, выкручивая кости, переплавляя плоть. Плеснуло в кровь огня первозданного и укрыло панцирем брони.
Теперь Оден слышал утробный рокот разбуженной жилы, что, силясь сорваться с привязи, ползла под землей. И та ломалась, трескалась, желтила траву. Раскрывалась черными подпалинами, на которых вот-вот вспыхнут алые язвы огненных ран.
Кто-то кричал…
Хрустел, распадаясь на нити, контур.
Еще немного и…
…остановись.
Жила замерла. Оден слышал ее биение, нетерпение, гнев и обиду. Она, разбуженная, вытащенная из материнского русла, желала свободы.
…покоя.
Разливались медвяные водовороты лавы, застывали причудливыми потоками.
…назад.
Гасли, отползая.
Чужая воля гнала жилу вперед, подхлестывала, но…
…я сильнее.
Оден заставил отступить. И еще на шаг… и еще…
Здесь нет камней и нет ущелья. Нет границы. Крепости. Мальчишек, которые держались сутки, а затем еще одни. Стен. Тумана, под них подползающего.