Невеста
Шрифт:
Оден не знал.
Просто получилось.
– Ты говорил о своей невесте с таким жаром, что я начинала верить, будто она существует.
Существует. У нее зеленые глаза, а волосы светлые, с рыжиной, на солнце они выгорают добела. Длинный нос от альва-отца и родинки – материно наследство. Она тонкая и гибкая. А спросонья ворчит. И еще пятки высовывает из-под одеяла, потому что под одеялом пяткам жарко.
– Ты сам себе создал сказку. И она ожила. – Когти королевы разжались. – Такое случается…
Кровь сыпалась на серое
Зеленые лозы.
И черные тернии.
– Уходи, Оден из рода Красного Золота.
– Эйо…
– Тело будет жить, а вот захочет ли вернуться душа, я не знаю… зови.
Мэб отступила, и лозы потянулись следом за ней.
– Зови так, чтобы услышала. Если ты ей нужен, она найдет дорогу.
Мягкие иглы терний ластились к босым ее ногам.
– И прощай…
– Погоди!
Косы королевы расплелись, и хрупкие побеги вскарабкались по прядям.
– До чего же ты непонятливый. Ты мне не нужен. У тебя невеста есть. – Она рассмеялась, и ветер украл ее смех. – Иди к ней…
– Почему?
– Почему? – переспросила Мэб, и в зеленых глазах вспыхнули искры. – Может, я не желаю портить себе сказку… может, я надеюсь, что вы с королем все же перервете друг другу глотки… а может, мне просто приятно будет жить, зная, чем ты мне обязан. Ты ненавидишь меня. И ты мне должен. Разве это не весело?
Оден отступил.
– А может… может, мне интересно узнать, что породит лоза, проросшая сквозь камень.
Хрустела под ногами серая трава.
…галька…
– Оден, – ветер задержал на мгновение, но не позволил обернуться, – есть кое-что выше королей… запомни. Пригодится.
Ветер принес запах вереска.
…и крови.
…свежескошенной травы.
…дыма.
…железа.
Оно, скрывшееся внутри Эйо, таяло, покидая рану. И Оден слизывал черную густую кровь, которая по вкусу была вином. А когда рана затянулась, позвал так громко, как умел.
Сверр из рода Лунного Железа был мертв.
За этим он и пришел.
Привел стаю.
И жилу, чье эхо еще звучало под землей.
Она просто смела внешний контур, а стая оказалась много больше той, что оставила следы на поляне. За Сверром пошли многие. Во имя славы. Во имя чистой крови. И просто ради безумия, которое застило разум настолько, что и смертельно раненные щенки продолжали драться.
Три десятка смертников. И один бешеный ублюдок…
Виттар сел на землю, и, когда Тора опустилась рядом, обнял ее, зарылся носом в растрепанные волосы и уши бы заткнул, лишь бы не слышать этого воя. Наверное, он сидел так долго, если не заметил появления короля. Тот стоял, опираясь на трость, разглядывая выжженную землю и дом, просевший на одно крыло.
А тела успели убрать.
– Виттар, твоя жена скоро совсем замерзнет. Да и доктор хотел бы на нее взглянуть… не только на нее.
Стальной Король смотрел на Одена.
– Второй
Тора и вправду дрожала. Виттар в тщетной попытке хоть как-то согреть ее набросил на плечи грязный фрак, только потом заметив, что ему протягивают плед.
Плед – это хорошо.
А крытый экипаж – еще лучше.
Для нее, во всяком случае.
– И никого не подпускает, – задумчиво произнес король, когда Виттар вернулся. Он прав: такие разговоры следовало вести без свидетелей.
– Зачем? Я же все отменил… я точно знаю, что отменил все.
– Спонтанные решения редко бывают разумными.
Пальцы короля змеей обвивала орденская лента.
– Он здоров. И свободен. А это… пройдет. Со временем.
Вой нарастал. На голос Одена слетались тучи, небо темнело, крошилось, сыпало дождь, укладывало пепел.
– Этого он не простит.
– Виттар, – король протянул ленту и вложил в ладонь желтую звезду ордена. – Ты ведь понимаешь, что интересы короны стоят выше желаний. Его. Твоих. Моих собственных. Я осознаю, что вряд ли ты и дальше будешь называть меня другом, но…
– Я останусь верен тебе.
Короне.
Предвечной жиле.
Землям Камня и Железа.
Что еще ему остается? Разве что оглохнуть.
– Потом, – король вытер лицо влажной ладонью, – когда твой брат вернет себе способность мыслить здраво…
Если вернет.
– …он примет земли Лунного Железа.
И ту девочку-бастарда в жены. Король сплетет родовые жилы, восстанавливая разорванный рисунок. Земля. Род. И жена достойной крови.
– Он примет их родовую жилу. И право заложить основу нового Великого дома.
Почему и когда это перестало казаться наградой?
– Территории за Перевалом обширны. И места хватит для многих жил… и многих родов, которые слишком честолюбивы, чтобы мыслить здраво. Мне нужен будет кто-то, способный удержать их на привязи. Сильный. И, безусловно, верный.
– Ты хочешь сделать его наместником?
– Вице-королем.
Лента ластилась к пальцам.
– Ты видишь, что я болен. Но даже ты не знаешь, насколько я болен. Я могу прожить десятки лет, а могу не дотянуть до конца зимы. Я женюсь. Если повезет, наследник появится в срок и будет жизнеспособен. Но даже тогда моя смерть многим развяжет руки. – Король потер раскрытой ладонью грудь. Его дыхание стало сиплым. – Нельзя допустить новой войны.
Виттар отметил нездоровый желтоватый оттенок кожи. Восковой ее блеск. И россыпь алых пятен, которые пытаются прикрыть пышной пеной воротника. Сосуды на шее вздулись, готовые лопнуть от малейшего усилия. Даже руки выглядели иначе: кисти набрякли, а пальцы потяжелели, приобрели неестественную пухлость.
– Твой брат – щит, за которым я могу укрыть своего ребенка… если он будет.
Сила. Честь. Верность. Редкое сочетание.
И король прав: Оден не воспользуется ситуацией. Идеальный щит.