Невезуха на все сто
Шрифт:
— Все, свободна, — махнул рукой Борода, и Кипарисовна, сопровождаемая Лонгом, исчезла в прихожей. — Свидетель номер два нужен? — Это уже ко мне.
— Что? Нет, — отказалась я. А зря, надо было бы посмотреть на эту продажную шкуру номер два. А то придется до конца своих дней теряться в догадках.
— Ну вот это уже здравые речи, — одобрил мое поведение Борода. — Чего придуриваться, что ты не была в «Пеликане», у нас же твоя сумочка. С ключиками, между прочим.
Что он хочет этим сказать? Что они нашли меня по ключам? Сомневаюсь. Впрочем, это уже детали. Как бы они меня ни вычислили,
Про Юрисову смерть им неизвестно, так? Так. И история с покрывалом в дельфинах, подобранным Кипарисовной в лифте, что удивительно, не всплыла. Почему? То ли Кипарисовна побоялась, что найденный трофей у нее отнимут, то ли не догадалась, что между покрывалом и интересующим бандитов типом есть некая связь. В любом случае это мне на руку.
Нужно срочно придумать какую-нибудь правдоподобную легенду, чтобы они поверили и отстали. И пошли искать Юриса со своим неведомым товаром в другом месте, а меня оставили в покое… А вот и придумала! Будем лечить подобное подобным, как говаривали старинные эскулапы.
Я посмотрела на Отто, с понурым видом изучающего кляксы на Петькином полированном столе, и начала с воодушевлением:
— Ну хорошо, я все скажу Вы же все равно от меня не отстанете, как я вижу. Так вот… Я вам соврала тогда, ночью, про наш с Юрисом роман. У нас с ним не было никаких отношений. Я его даже ни разу в жизни не видела. Это моя подруга Инга крутила с ним роман и, поскольку она замужем, свидания устраивала здесь, у меня. В этой самой квартире. А однажды Юрис пропал, Инга его искала, но безуспешно. Что касается меня, то я тут сбоку припека оказалась, по доброте своей. Упросила она меня в «Пеликан» сходить и про Юриса расспросить, появлялся ли он там, нет… Почему в «Пеликан»? Потому что они там познакомились. Вот и все!
— Складно излагаешь, — хмыкнул Борода. — Одна небольшая загвоздочка. Вся Москва знает, что Юрис девушками не интересуется. У него другая специализация, и я тебе про это еще при первой нашей встрече толковал. Так что Инга твоя ему по барабану, ферштейн?
Так какого же черта он голый в моей постели валялся, чуть не ляпнула я, да вовремя прикусила язык.
— Может, вся Москва и знает, а я не знаю. Я ведь этого вашего Юриса ни разу не видела, честно-пречестно! — В данном случае я говорила чистейшую правду, а потому голос мой звенел как колокольчик. — Инга попросила у меня ключ от квартиры для свиданий, а уж что они делали на самом деле — я без понятия. Я ведь при этом не присутствовала.
— Ладно, проехали. — Похоже, Борода мне все-таки поверил. — Но чего же тогда твоя подружка сама не пошла его искать?
— Что же тут непонятного? — Я усердно генерировала уверенность, хотя, видит бог, это было нелегко. — Она подумала, что он от нее просто бегает. Вот и решила удостовериться с моей помощью. Дальше вы все знаете.
— Увлекательная история, хоть роман пиши, — заметил Борода скептически. — Самая малость осталась: найти твою подружку и расспросить. Да еще чтобы ее рассказ не отличался от твоего.
— А это обязательно? — Я напустила на лицо озабоченности.
— А как же ты думала,
— Н-ну… Тут такое дело… — Я намеренно тянула время, чтобы все естественнее получилось. — Я же вам сказала, кажется, что она замужем… Если муж узнает, он ее убьет.
— А неча мужу изменять! Тем более с «голубыми»! — Борода снова задребезжал жиденьким смехом, больше похожим на детские всхлипывания. — Ладно, не боись, мы с ней с глазу на глаз покалякаем, муж не узнает. — И прибавил уже серьезно:
— Если правду скажет.
— Ну раз так… — Я вздохнула и потупилась. — Ее зовут Инга Сусанян.
— Как-как? Сусанян? — переспросил Борода. — Сусанян, Сусанян, что-то знакомое…
— Да это же тот, ну который «Сусанинское патриотическое»… — заржал из прихожей Лонг. — Русалки у него голые в кокошниках!
«Какие еще русалки?» — подумала я и посмотрела на понурого Отто, а он на меня. В его взгляде легко читалось: «Ну ты и штучка, моя дорогая, втравила меня в историю. А дружки у тебя — одна харя противнее другой». Я послала ему взаимные претензии аналогичным образом: «Ты тоже гусь! Сам, оказывается, американец, а изображал из себя бедного родственника. А еще племянник тети Любы!»
— Это тот Сусанян или другой? — снова загундосил Борода.
— Ага, тот, — выжала я из себя будто бы через силу.
Борода сразу призадумался. Смекал, наверное, что «покалякать» с Ингой при таком-то муже будет непросто. Ха, он еще не знал, до какой степени непросто, ведь Инга-то в Швейцарии!
Пауза затянулась. Все сосредоточенно молчали, а Беляш шумно сопел и бдительно переводил взгляд с меня на Отто, а с Отто — на меня, чтобы, значит, мы чего не замыслили.
— Ну хорошо, — наконец вынес вердикт Борода, — проверим мы твою Ингу. А до тех пор ты тут со своим родственником посидишь под домашним арестом. — Борода зыркнул на Отто. — А это, — он потряс бумажником новоявленного американца, — я забираю, чтобы покрыть свои расходы. А что, родня на то и существует, чтобы помогать друг другу.
Ну не сволочь ли, а?
Я возмутилась:
— Почему под домашним арестом? Я же все рассказала!
— А ты такая глупая, не понимаешь? — изумился Борода. — Это чтоб ты свою подружку не предупредила и не подучила ее, как лучше врать, усекла?
— Усекла, — пробормотала я. — А он? Он-то здесь совсем ни при чем! — кивнула я на Отто.
— А он… Он составит тебе компанию. Чтобы не скучно было. И Лонг составит.
— А чего опять я да я? Пусть Беляш, — заартачился было долговязый, но заткнулся, перехватив грозный взгляд Бороды.
Борода больше ничего не сказал, а Беляш, который при мне ни разу рта не открыл, сразу приступил к делу. Подошел к Отто и бесцеремонно ухватил его за рукав. Наверное, мой американский кузен вспомнил, как это делается в американских же боевиках типа «Двойного удара», и попробовал оказать сопротивление. Только нашим Беляшам ихние Рэмбо на один зубок, Беляш скрутил его в два счета, а подоспевший Лонг заклеил бедному Отто рот скотчем, приговаривая:
— Этого свяжем и в спальню, пусть отдохнет на кровати, а баба здесь на стуле посидит. Я поспешила встрять: