Невидимое зло
Шрифт:
— Это он вас прислал?
— Господи, нет! Ему очень стыдно. Мне стыдно. Но я очень хорошо к нему отношусь и не хочу, чтобы из-за меня у него сломалась жизнь. Мы разговаривали о вас, он рассказывал, как дорожит вами. Он считал, что вы потеряли к нему интерес, но, наверное, ошибался, иначе вы бы не появились у него дома так неожиданно.
— Тогда, возможно, он и ошибался, но точно не сейчас!
— Пожалуйста, дайте ему шанс. Сейчас он в Южной Африке, но когда вернется, позвоните ему.
Сэнди с бесстрастным лицом изучающе разглядывала Ким.
— Вы сказали, что вас зовут миссис ван Зейл?
— Да, —
— Вы имеете отношение к Корнелиусу ван Зейлу?
— Он мой свекор.
— Понятно. А где был ваш муж, когда вы с Алексом кувыркались на траве?
Ким опустила глаза и что-то промямлила.
— Извините, я не расслышала.
Ким подняла голову и посмотрела ей прямо в глаза.
— В больнице. — Ее голос дрожал.
— Вы шутите? — переспросила Сэнди, не в силах скрыть презрение в голосе.
Ким пыталась выдержать ее взгляд, но подбородок задрожал, и по щеке скатилась слеза. Не говоря ни слова, она вытерла глаза кулаком, всхлипнула и бросилась к выходу.
Сэнди молча проводила ее взглядом.
Бентон обвел взглядом небольшой стол для заседаний. Одним из плюсов должности руководителя лондонского отделения «Блумфилд-Вайс» было то, что ему полагался большой письменный стол, кожаные диван и кресла, кабинет с видом на Броудгейт-серкл и собственный стол для заседаний. Ему удалось убедить Дауэра сделать звонок отсюда и не терять время на дорогу до офиса «Инвестмент бенкинг». Но на самом деле это не было вопросом удобства. Речь шла о статусе и о том, кто контролирует сделку, то есть гораздо более существенных аспектах. У них были плохие новости для Корнелиуса ван Зейла, и Дауэр хотел, чтобы сообщил о них Бентон. Трус и к тому же глупец! Роль Бентона от этого только станет значительнее. И вот Бентон, Дауэр и два их помощника расположились вокруг телефона с громкой связью.
Бентон набрал номер в кабинет Корнелиуса на набережной Мадейра. После официального объявления о предложении купить «Таймс» Корнелиус перевел свою штаб-квартиру в Доклендс, где располагался офис «Гералд».
— Доброе утро, Корнелиус, — поздоровался Бентон. — Как идут дела?
— У меня все в порядке, Бентон. — Голос Корнелиуса был громким, ясным и нетерпеливым. — Есть новости?
— У меня здесь Энди Дауэр и пара его помощников, — сказал Бентон. — Мы только что получили новости от «Гурней Крохайм». В «Лекстон медиа» поступило новое предложение.
— Вот черт! — не сдержался Корнелиус. — От Гилла?
— Да. Восемьсот семьдесят пять миллионов. Деньгами.
— Черт, черт, черт! Ты же сам говорил, что Гиллу больше негде достать деньги.
— Похоже, мы ошиблись, — ответил Бентон.
— И совет директоров «Лекстон медиа» будет рекомендовать именно их?
— Как выразился «Гурней Крохайм», это более чем вероятно.
— И что это значит?
— Это значит, что если мы собираемся повысить цену, то это надо сделать прямо сейчас.
— Черт! Вы можете ко мне приехать?
— Уже в пути, — ответил Бентон.
На такси они добрались за двадцать минут. Они с трудом разместились в пассажирской зоне, причем длинные ноги Бентона упирались в бедро сидевшего на откидном сиденье помощника.
— Мы можем увеличить финансирование? — спросил Бентон.
— Это очень сложно, —
— Как? Ты же сам говорил, что рынок бросовых облигаций начал расти.
— Так и было. Но на прошлой неделе «Матзин индастриз» объявили дефолт, а это большое потрясение. Люди напуганы. К лету будут выпущены облигации уже по новым проектам на несколько миллиардов. Наши ребята сомневаются, что инвесторы сейчас готовы вкладываться.
— Я вообще не понимаю, как вы работаете, — сказал Бентон. — Две недели назад вы заверяли клиента, что рынок сейчас на подъеме. Теперь вы меняете свое мнение на противоположное. Вы не можете сегодня говорить клиенту одно, а завтра другое, особенно если он, опираясь на ваши слова, строит свои планы.
— Рынок не стоит на месте, Бентон, — возразил Дауэр. — Ты же сам достаточно на нем покрутился, чтобы это знать.
— Меняется не рынок, а ваша готовность взять на себя риск, — заявил Бентон. — Один несчастный дефолт — и все бросились врассыпную. Эмитенты бросовых облигаций рискуют и подставляются все время, поэтому и платят такие высокие проценты. Но наступает время, когда «Блумфилд-Вайс» должен проявить себя и подставить плечо. Сейчас как раз тот самый случай.
— Бентон, ты же сам знаешь, что решать будем не мы с тобой, а Комиссия по подписке. [31]
31
Покупка ценных бумаг у эмитента для последующей их перепродажи инвесторам.
Бентон не ответил и перевел взгляд на небоскреб Канари-Уорф, который постоянно увеличивался в размерах по мере приближения к Доклендс.
Проблема действительно была. Одобрение Комиссии по подписке было необходимо, чтобы «Блумфилд-Вайс» предоставил «Зейл ньюс» новое гарантийное письмо об увеличении краткосрочного кредита до появления основного финансирования. В комиссию входили финансовые директора отделов продаж и торговли, а также верхушка управленцев. Они не одобрят предоставление кредита, пока не будут уверены, что его погасят в течение нескольких месяцев за счет успешной продажи бросовых облигаций. Обычно комиссию не смущали рискованные операции, но, если рынок бросовых облигаций сейчас выглядит слишком неустойчивым, они могут и отказать.
Все было предельно просто: если Корнелиус не увеличит цену, то сделка точно сорвется — ни больше ни меньше. Этого Бентон допустить не мог. Возглавляя Лондонское отделение уже несколько лет, он не участвовал непосредственно в банковском инвестировании и крупных сделках, а значит, и не получал крупных бонусов. У него была солидная зарплата, но образ жизни, к которому он и его семья привыкли в неродном для него Лондоне, требовал больших расходов и значительных премиальных. Последние несколько лет он был вынужден постоянно залезать в долги, чтобы оплачивать счета, но вечно так продолжаться не могло. Ему нужен был крупный бонус, а такая солидная сделка, как покупка «Таймс», его гарантировала.