Невидимое зло
Шрифт:
— Ни шатко ни валко. Я разговаривала с инспектором Бэнкс, и она подтвердила, что Корнелиус не входит в список подозреваемых. Она говорила так, будто ей самой это очень не нравилось, но заставить ее признаться в этом мне не удалось. Да, и еще. Южноафриканская полиция сообщила, что все документы по смерти Марты были утеряны.
— Они имели в виду — уничтожены, — уверенно заявил Кальдер. — Не могу поверить, что полиция не занимается Корнелиусом. Хорошо, хоть мне удалось кое-что узнать.
— Спасибо. И продолжай. Ты хочешь поговорить с отцом? Он как раз рядом.
— Да, пожалуйста.
Через мгновение
— Алекс? Как я понял, дело двигается?
— Думаю, что да. Ким тебе все расскажет.
— Хорошо. Я на тебя рассчитываю.
Кальдер улыбнулся.
— А как дела у Энн?
— Стабильно. Вторую ногу она сохранит.
— Она в сознании?
— Да. Я разговаривал с ней сегодня после обеда по телефону.
— Она что-нибудь говорила обо мне?
— Думаю, что ее настраивает Уильям. Я сказал ему, что этого делать нельзя, но отсюда мне трудно настоять на своем.
— Значит, она все-таки обо мне говорила!
— Не беспокойся об этом, Алекс. Просто найди ублюдка, который это устроил.
— Найду! А как Феба с Робби?
— Пошли сегодня в школу. Думаю, сейчас для них лучше всего — оказаться в знакомой обстановке. Робби ведет себя очень тихо, но поговорил с матерью по телефону.
— Они справятся? — спросил Алекс.
— Да, справятся, — заверил доктор Кальдер. — Надо просто дождаться, когда Энни вернется домой.
— Надеюсь, ты прав.
— Алекс, пока ты не повесил трубку… — Кальдер услышал шаги отца, переходившего в другое место, видимо, чтобы остаться одному. — Неприятности.
— Да?
— Пока я был в Норфолке, заметил какие-то уведомления от конторы под названием «Спредфинекс».
— Заметил? Ты просто шпионил!
— Тебе виднее, как это называется. — Отец явно намекал на события годичной давности, когда Кальдер натолкнулся на букмекерские бланки среди медицинских бумаг отца.
— Ладно, не важно. Это вроде биржевого маклера. Я занимаюсь своими инвестициями.
— Это тотализатор.
— Это всего лишь упрощенный способ покупки и продажи валют или акций.
— Это игра на деньги.
— А я говорю, что это просто капиталовложения! — возмутился Кальдер. — Давай не будем об этом, ладно? И не копайся в моих вещах.
— Алекс, — начал отец, — я рад, что в прошлом году ты убедил меня обратиться в общество «Анонимные игроки». Первое, чему там учат, — это признать, что у тебя есть зависимость.
Кальдер, сидевший в одиночестве в своем номере в Кейптауне, чувствовал, как внутри начинает закипать злость. Он уже открыл рот, чтобы сказать отцу что-то резкое, но сдержался и просто повесил трубку. Сама мысль, что он страдал зависимостью от азартной игры, была чушью! Очень похоже на отца — приписать свои собственные недостатки сыну!
Не в силах успокоиться, Алекс решил пойти в бар, чувствуя, что ему надо выпить.
Свет от двух свечей еле заметно подрагивал в просторном Зале героев, отбрасывая неровные отблески на худое лицо Андриса Виссера и выхватывая очертания темного силуэта Поля Стрейдома — последнего новобранца «Лагербонда». Они находились в самом сердце Памятника первопроходцам — массивного гранитного монумента, возведенного на краю холма, откуда открывается вид на Преторию. Памятник был поставлен
32
Символическая могила, не содержащая тела умершего. Сооружается, когда прах покойного недоступен для погребения.
Виссер пропел первые строчки гимна слабым и хриплым голосом. Припев подхватили все двадцать один человек, стоявшие в тени за новобранцем. Хотя было всего два часа пополудни, собрание проходило в обстановке величайшей секретности, а обычный набор из взяток, угроз и шантажа гарантировал, что их никто не потревожит. Церемония принятия в члены «Лагербонда» копировала аналогичную процедуру «Брудербонда» старых дней. Когда был пропет последний куплет, Виссер откашлялся и заговорил почти шепотом:
— Поль Геррит Стрейдом, собратья буры, являющиеся членами «Лагербонда», после тщательного рассмотрения твоей кандидатуры приняли решение о том, что ты достоин вступить в наши ряды.
Он продолжил, следуя установленной процедуре посвящения, и начал перечислять кандидату цели и задачи «Лагербонда», согласие с которыми тот должен был каждый раз подтверждать. Стрейдом стоял, выпрямившись во весь рост, и громко говорил «да» каждый раз, когда требовалось. Обычно кандидаты до вступления в организацию имели слабое представление о том, кто именно в нее входил, но для Стрейдома — третьего по значимости человека в Национальном разведывательном агентстве — Виссер сделал исключение.
Почти окончательно севшим голосом Виссер подошел к кульминационному моменту церемонии:
— В присутствии твоих братьев, собравшихся здесь, чтобы быть свидетелями, я принимаю твою клятву верности и объявляю членом «Лагербонда». Будь стойким в минуты невзгод. Будь верным в любви к своему народу. Будь твердым в служении ему. Сердечные поздравления и добро пожаловать. — С этими словами он пожал ему руку, после чего из тени выступили остальные члены «Лагербонда» и сделали то же самое.
Зажгли еще свечи. К Виссеру подошел старый генерал, которому было не меньше восьмидесяти пяти лет.
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, Андрис. Я имею в виду операцию «Дроммедарис», — мрачно произнес он.
— Это разумное вложение средств, уверяю, — отозвался Виссер.
— Хм. Мне сказали, что «Таймс» обойдется в десять миллиардов рандов.
— По меньшей мере, — подтвердил Виссер.
— На десять миллиардов рандов можно купить кучу оружия, — заметил генерал.
— Нам нужна политическая власть, а не оружие, — возразил Виссер. — И могу заверить, что эти деньги ее нам купят.