Невидимое зло

Ридпат Майкл

— Я действительно слышу шотландский акцент? — поинтересовался он.

— Действительно, — согласился Кальдер.

— Значит, вы проделали долгий путь. Чем могу помочь? — Глаза профессора были ясными, а улыбка — дружелюбной, но в том, как он держался, чувствовалась какая-то нервозность.

— Насколько я знаю, вы дружили с Мартой?

— Да, она была моим большим другом. Общаться с американкой было как глоток свежего воздуха. Сейчас стало получше, но в те дни университет был очень замкнутым и закрытым.

— А кто, по-вашему, убил ее?

Брови профессора

взлетели вверх.

— Разве это были не повстанцы АНК где-то на севере? Возле границы с Мозамбиком?

— Так утверждала полиция.

— Понятно. А Тодд этому не верит?

— Нет.

Хавенга пожал плечами:

— Может, он и прав. В те дни власти покрывали ужасные вещи. Смерть Марты вполне могла быть одной из них. Теперь очень трудно докопаться до истины. Прошло уже сколько? Пятнадцать лет?

— Восемнадцать, — поправил Кальдер. — А что трудно, так это правда. Поэтому я и приехал.

Вошла женщина с кофейником и двумя кружками. Хавенга бросил на нее выразительный взгляд, и та удалилась. Он налил кофе и ругнулся, расплескав его. Он явно нервничал.

— Мне очень нравилась Марта, — сказал он, передавая Кальдеру кружку. — Но я не настолько хорошо ее знал: своими личными проблемами она бы со мной делиться не стала. Ходили слухи, что у нее трения с мужем, но в Стелленбоше таких слухов хватало всегда. Город ими даже печально знаменит.

— А не могли бы вы рассказать, зачем приезжали к Корнелиусу ван Зейлу незадолго до ее смерти?

Хавенга выпрямился в кресле.

— Приезжал к Корнелиусу? Я не очень понимаю.

— Ну да. Вместе с Андрисом Виссером из министерства финансов.

Хавенга смутился и промолчал.

— Вы знаете Андриса Виссера?

— Хм… Мне кажется, мы вместе работали в нескольких комитетах. Но это было давно.

— Верно, — подтвердил Кальдер. — И однажды вы вдвоем нанесли Корнелиусу визит.

— Вряд ли.

— Вас видела Кэролайн.

— Кэролайн? Дочь Марты? Но она была совсем ребенком, разве нет?

— Наблюдательным ребенком с хорошей памятью.

— Я не отрицаю, что у нее может быть хорошая память, но у меня ее нет. Я не помню этой встречи.

— Вы уверены?

— Совершенно уверен. — Он больше не улыбался, а глаза смотрели настороженно.

— Вы были членом «Брудербонда», профессор?

Профессор издал короткий смешок, явно обрадовавшись смене темы разговора.

— Об этом я лучше умолчу. Но сейчас я являюсь членом «Африканербонда», организации-преемницы. Как вам, без сомнения, известно, я занимаюсь журналистикой и имею профессиональный интерес к языку африкаанс и его роли в современной Южной Африке.

— А что насчет «Лагербонда»?

В этот момент Хавенга подносил кружку с кофе ко рту, и она замерла буквально в миллиметре от губ.

— Вы член «Лагербонда»?

Хавенга пришел в себя, опустил кружку и вытянул губы.

— «Лагербонд»? Интересное название. Хотя раньше я его не слышал.

— А насчет операции «Дроммедарис»?

Хавенга медленно покачал головой, сжав губы.

— Благодарю, что уделили мне время, профессор. Я узнал

все, что хотел.

Хавенга поставил кружку на стол и поднялся.

— Не понимаю, как именно. Я представлению не имею, о чем вы говорили.

Кальдер улыбнулся:

— Нет-нет, вы помогли. Поверьте, вы очень помогли.

После ухода Кальдера Хавенга не находил себе места. Он расхаживал по гостиной, прокручивая в голове всю беседу. Он ни разу не проговорился, так ведь? Но Алекс Кальдер думал иначе. Хавенга был поражен, как много событий тому удалось связать вместе. Смерть Марты потрясла его тогда, и даже сейчас, восемнадцать лет спустя, при мысли о ней его глаза затуманились. Самое забавное, что ни он, ни Виссер, ни «Лагербонд» не имели к ней ни малейшего отношения. Как жаль, что он не мог так и сказать об этом Кальдеру — слишком много было поставлено на карту.

Он взял трубку и набрал номер.

— Андрис? Это Дэниел. Я встревожен…

23

Вернувшись в Кейптаун, Кальдер заказал билет на вечерний рейс в Йоханнесбург. Не вызывало сомнений, что Хавенга лгал о встрече с Виссером и Корнелиусом и что он был отлично осведомлен о «Лагербонде». Кальдер решил отправиться к Андрису Виссеру по адресу, которым его снабдил Джордж Филд, — на ферму возле Претории.

Перед отъездом он позвонил Ким. Она решилась поговорить с Тоддом, и тот был шокирован самой идеей, что Корнелиус мог брать деньги у «Лагербонда». Он в это не верил, но собирался спросить об этом у отца без обиняков. Кальдер этого не одобрил и попросил Ким отговорить мужа. Она обещала сделать все возможное.

Намерение Тодда встревожило Кальдера. Если сначала Ким и Тодд действовали, как считали нужным, то теперь Кальдер считал, что у него не меньше прав определять, как повести себя с Корнелиусом. Его сестра потеряла ногу, а он рисковал жизнью в Южной Африке. Кальдер считал большой ошибкой раскрывать свои карты на данном этапе. Но, находясь так далеко, он мало что мог изменить.

Самолет приземлился в Йоханнесбурге около восьми вечера. Алекс взял напрокат машину, добрался до Претории и устроился в гостинице в Аркадии, где жили в основном дипломаты. На следующее утро он направился на поиски фермы Виссера.

В отличие от зеленой и гористой местности Кейптауна, равнина здесь была желтой и практически плоской. На сколько хватает глаз, кругом простирались иссушенные зноем пастбища, на которых яркими пятнами выделялась сочная зелень ферм.

Ферма Виссера стояла немного в стороне от дороги, соединявшей крошечные деревни. На вид она была больше соседних, с солидным домом и внушительным укрытием для скота. Вдоль дороги и по всему периметру ферма была обнесена изгородью, внутри которой шла еще одна, высотой в двенадцать футов, из колючей проволоки, освещавшаяся прожекторами. Металлические таблички предупреждали о вооруженной охране, собаках и о том, что по проволоке пропущен ток. Кальдер бы не удивился, увидев предупреждение о минном поле.