Невидимые знаки
Шрифт:
Слава господу.
Я опасалась этой части.
— Я точно знаю, что ты имеешь в виду.
Его лицо побелело от беспокойства.
— Я чувствую себя странно. Мое видение нечеткое, и я из-за всех сил стараюсь сконцентрироваться. Нормально ли это?
— Это происходит, когда ты ужасно обезвожен и голоден.
Он уставился в пространство.
— Нам необходимо больше еды.
Я кивнула, сглатывая сложность от выполнения этой задачи.
Нас должны были спасти.
Когда я отходила от места крушения, что-то хрустнуло под подошвой
— Какого хрен....
Коннор посмотрел на меня, когда я нагнулась и подняла вещь.
Мое сердце внезапно забилось сильнее.
— Они принадлежат Галлоуэю.
— Он носит очки?
Невнимательный подросток.
Мои пальцы дрожали, когда я протерла грязную оправу своим большим пальцем.
— Да. Не сказать, что он сможет их носить больше. Черная оправа, которая окружала его небесно-голубые глаза, была полностью уничтожена. Одна линза была разбита, но другая была совершенно не поврежденной (хотя ужасно грязной).
— Так он что, ничего без них не видит? — спросил Коннор. — Как по мне, у него все нормально со зрением.
— Все не так. Он может видеть. Так же он может все делать, как любой нормальный человек, просто его видение слегка расплывчато.
Коннор сморщил нос.
— Эх, вот это фигово.
— Ага. — Я перевернула очки, смотря, есть ли шанс что я могу сделать их. К сожалению, со сломанной перемычкой и разбитой линзой, ему придется использовать очки в качестве монокля.
Или... они могут сослужить другую службу.
Внутри ярко взорвался проблеск надежды.
Надежда, которая целиком и полностью была связана с выживанием. Надежда, которая могла привлечь внимание. Надежда, которая могла помочь сделать наши ночи под ночным небом более терпимыми.
Почему мы не подумали об этом раньше?
— Огонь.
— Что? — нахмурился Коннор.
— Нам не нужна зажигалка. У нас есть кое-что что другое, что будет работать так же хорошо. — Я улыбнулась палящему солнцу.
Коннор не произнес ни слова, когда я прошла мимо него, направляясь в сторону лагеря.
— Давай же. Я хочу вернуться обратно. Я хочу попробовать кое-что сделать, пока не стемнело.
Молча, он поплелся следом, таща за собой его только что сконструированную «повозку», оставляя позади отчаянное веяние смерти.
Я не мог сделать этого.
Да, я мучился от боли. Я едва мог передвигаться. Да, у меня была чертовки сильная нехватка энергии, как никогда. Но Эстель продолжала работать, пытаться, старалась изо всех сил, чтобы мы могли остаться в живых.
Она думала, что я послушаюсь и буду отдыхать, в то время как она работала?
Черта с два.
Она совершенно не знала меня.
Не
Мои мысли сталкивались друг с другом, словно попадая в ужасную аварию. Я разобрался с водной проблемой. У нас было достаточно воды, чтобы продолжать дышать — в то же время не достаточно, чтобы утолить нашу жажду — но все же хватало.
Хижина не была чем-то, что я мог сделать прямо сейчас, несмотря на то, как я ненавидел это признавать.
Поэтому, оставалась только охота.
Я был не в состоянии плавать, так же был не в состоянии рыбачить. У меня не было сети или же другого приспособления ловли на мелководье более мелких обитателей моря. Я не мог сделать копье, потому что Эстель ушла с единственным имеющимся ножом, а я не мог сделать острый наконечник без него.
Мои варианты были ограниченными.
Но я больше не мог оставаться здесь ни минуты.
Если я не могу охотиться, то буду искать еду. На этом гребаном острове должно быть что-то, что можно было бы употребить в пищу.
Направляясь (хорошо, прыгая с помощью костыля) к моей сумке через плечо, я подхватил ее за днище и перевернул. Из нее выпал нерабочий iPod, блокнот для зарисовок с бизнес логотипами, над которыми я работал, наушники для работы на лесопилке, мой паспорт и пачка жвачки.
Если мне посчастливится найти еду, благодаря каким-нибудь богам, мне нужно будет куда-то положить ее. Я не собирался тратить свое время на то, чтобы найти что-то, не говоря уже о том, чтобы не иметь возможность отнести это обратно. Потому что несмотря на то, какой бы я не испытывал голод, я должен был обеспечить едой не только себя. Было еще три рта, и двое из них полностью зависели от меня и Эстель.
Пиппа подняла взгляд, когда все, что у меня было, высыпалось на песок пляжа.
— Что ты делаешь?
Перекидывая сумку через плечо, я переместил костыль и начал свое трудное, мучительное путешествие по мягком песку к краю воды.
— Хочу найти еду. Хочешь пойти со мной?
— Но Коннор велел мне оставаться здесь.
Я протянул руку, улыбаясь ей в приглашении.
— Ты же будешь со мной. Я присмотрю за тобой.
Она перевела свой взгляд с меня на деревья.
Любые признаки жара или инфекции прошли — к счастью, ее молодые детские гены были достаточно сильными, чтобы сопротивляться заражению.
— Его не будет пару часов. Ты же не хочешь так долго ждать, не так ли? Ты заскучаешь.
Она пнула песок своими босыми пальцами.
— Думаю, что нет.
— Представь, как будет рад Коннор, когда он вернется обратно и обнаружит, что мы нашли что-то к обеду. Что скажешь насчет этого?
Ее лицо озарилось.
— Обед? Можно мне куриные палочки и толченую картошку?
Мое сердце сжалось. Если у меня получиться найти еду, шансы, что она придется малышке по вкусу, были равны нулю. Не говоря уже о том, что нам придется есть ее в сыром виде.