Невидимые знаки

Винтерс Пэппер

Плакала моя возможность видеть четко на этом острове.

Я рассмеялся, скрывая за этим свое разочарование.

— Они не слишком хорошо перенеси крушение.

Она съежилась.

— Прости меня. Они бесполезны для тебя, но являются нашей самой бесценной находкой.

Я посмотрел поверх ее головы на потрескивающее, живое пламя.

— Ты использовала их, чтобы разжечь костер.

— Именно. — Улыбка растянулась на ее лице. — Это потребовало пару попыток, но Коннор помог. Солнце на самом деле самая удивительная вещь.

У меня не было ответа.

Кроме изумления. Изумления и страсти и восхищения и... Я мог продолжать и, черт побери, продолжать.

Ее взгляд опустился на мою сумку.

— А чем вы ребята занимались? — Она обернулась, смотря через плечо. — И почему Пиппа вся мокрая?

— На это у меня есть хорошее объяснение. — Снимая сумку с моего плеча, я передал ей ее. — Выходит так, что твоя попытка по разведению огня была как нельзя кстати! — В моем сердце разлилось тепло, когда она удивленно взяла в руки тяжелую сумку. — Потому как иначе нам бы пришлось есть их сырым, и я не могу даже представить, что это было бы приятно.

Эстель приоткрыла рот, когда открыла верхнюю часть сумки.

— О, боже мой. — Внезапно из ее глаз хлынули слезы, и она уронила сумку. Бросаясь ко мне, ее руки сжали мои плечи, а губы прижались к покрытой щетиной щеке.

— Спасибо тебе. Спасибо тебе, спасибо тебе, спасибо тебе.

Черт.

Я обнял ее. Я пошатнулся от ее внезапного объятия, но ничего не заставило бы меня выпустить ее из своих рук. Я уткнулся лицом в ее волосы, вдыхая слабый запах соли и солнца и катастрофы. Больше не ощущалось ни намека на шампунь или парфюмированные средства.

Я был счастлив этой возможности.

Таким образом, я мог ощутить настоящий запах Эстель, и пахла она, черт побери, просто восхитительно.

Я сжал ее сильнее в объятиях.

Она задохнулась, когда мои ласки сменились поцелуями. Я знал, что мне не следовало делать этого, но она меня отблагодарила так, будто находка изменило ее жизнь. Она заставила меня почувствовать себя так чертовски хорошо, когда она была той, кто творит чудеса. Я был рад, что она не разозлилась на меня. Что приняла меня, немощного и так далее. Что не пыталась совать нос в мое сомнительное прошлое. Что я нравился ей таким, каким был на самом деле, даже невзирая на ужасные обстоятельства.

Я никогда не смогу расплатиться с ней за это.

За доброту.

За отзывчивость.

За веру.

Я поцеловал ее ключицу, мягко выдыхая от удушающей потребности.

— Ты восхитительна.

Она задрожала всем телом, когда я прошелся языком по ее ушной раковине. Солоноватый привкус взорвался на моем языке, издавая урчание, мой желудок потребовал большего, сбивая себя с толку, что это еда, которую он может поглотить, со всей страстью с которой можно только желать пищи.

Это потребовало огромных усилий, но я отпустил ее. Мой член стал тверже, и я незаметно расположил свою свободную руку спереди свободных шорт.

— Что скажешь насчет того, чтобы приготовить и съесть этих малышей?

Ее улыбка была настоящим блаженством.

— Я скажу тебе, что это лучший план, который

я когда-либо слышала.

— У меня есть еще лучший план… конечно же, после того как мы поедим.

Она слега прикрыла глаза.

— Ох?

— Но я не могу рассказывать тебе об этом.

— Почему нет?

— Потому что мой план будет не совсем одобрен тобой. — Принимая во внимание, что за нами наблюдал Коннор и Пиппа, я пробормотал: — Это включает себя закончить то, что мы начали. В последний раз, когда мы целовались, я не хотел останавливаться, а ты не была настроена дать мне продолжить.

Ее дыхание участилось.

— Ты хочешь меня поцеловать?

Мой желудок сжался.

— Больше, чем что-либо на свете.

— Больше, чем моллюсков на обед и пресную воду с твоего изобретения?

— Даже больше, чем хвост лобстера в масле.

Она драматично застонала.

— Ну, даже и не знаю. Это трудный выбор. Я на самом деле очень люблю лобстера.

Я застонал, подыгрывая и зная, что мы, наконец, могли поесть настоящей еды, которая сделает всех нас немного счастливее.

— Что если я тебе пообещаю, что я тебе понравлюсь больше чем лобстер?

— Это дерзкое заявление.

— Я никогда не нарушаю своих обещаний

— Это что, вызов?

Я наклонился ближе, наши носы практически соприкоснулись

— Ты хочешь, чтобы это было так?

— Вызов за то, чтобы ты поцеловать меня?

Я покачал головой.

— Нет, я бросаю тебе вызов, что я влюблю тебя в себя.

Дверь открывается, окно открывается.

Окно закрывается, машина подъезжает.

Машина останавливается, самолет летит.

Самолет приземляется, вертолет взмывает.

Вертолет разбивается, жизнь заканчивается.

Жизнь заканчивается, новый мир начинается.

Новый мир заканчивается, человек меняется.

Человек меняется и находит.

страх

ужас

голод

вопросы

отчаяние

борьба и соперничество и печаль

настоящее счастье.

Взято из альбома Э.Э.

…

МОЯ КОЖА ГОРЕЛА.

Не от чрезмерного нахождения на солнце или близости к огню.

А от него.

Я пылала.

Везде.