Невидимый муж

Снегова Анна

Что?..

Я не могла поверить ушам.

Он поморщился, глядя на браслет.

– Эта штука мне едва руку не прожгла насквозь. Думал, ожог останется, но нет. Судя по всему, это какое-то магическое воздействие. Которое прекратилось, как только я повернул назад.

Как во сне, я повторила фразу:

– «То, что соединили боги, смертные да не разделят»…

– Да. Именно, - кивнул Бьёрн.

Он задумчиво повертел браслет пальцами. Металл был снова абсолютно

гладким, без каких-либо надписей. Как и мой.

– Получается, фразу следует понимать буквально. Это может означать только одно. Судя по всему, я теперь к тебе привязан не только идиотскими дикими законами вашей страны. Но и магическим образом. Просто не смогу никуда от тебя деться.

В голосе его было столько горечи, что мне стало больно.

Я проговорила потерянно:

– Вот, значит, почему ты вернулся за мной…

Он молчал какое-то время.

Потом всё-таки ответил.

– Не только поэтому.

У меня сердце пропустило удар.

– А… почему ещё?

В этот раз он молчал так долго, что моё многострадальное сердце чуть не остановилось совсем.

– Не выношу женских слёз.

Вот теперь оно застучало снова.

Разгоняя по венам какое-то тёплое-тёплое чувство, которому у меня не было названия.

Он добрый. Он меня пожалел. Злился ужасно, с ума сходил от ярости, что кто-то вот так подло украл его свободу… и всё равно пожалел. Потому что мог бы, конечно, просто за руку взять и утащить грубо за собой. Или приказать следовать – я бы послушалась беспрекословно.

А он взял на руки. И прижал крепко к себе. Закрыл ото всех мои слёзы, моё заплаканное лицо. Согрел.

Кусая губы, думаю о том, как хочется сказать ему… выразить всё, что чувствую, всю благодарность – но что-то подсказывает, он сейчас её не примет.

Бьёрн… я теперь хоты бы мысленно отваживаюсь называть его по имени… смотрит на меня сурово, испытующе. Я понимаю, что допрос на сегодня ещё не окончен. Он пытается понять, что происходит. Разобраться во всём. Но если бы только я сама хоть что-нибудь понимала!

– Фиолин, скажи. Когда я ушёл, ты сама испытывала боль?

Ещё какую.

Ты даже не представляешь, насколько мне было больно.

Но ты спрашиваешь о боли физической, конечно же.

– Нет, - качаю головой.

Он глубоко задумался, потирая подбородок.

– Хм. Значит, либо это – специфическая мужененавистническая магия, которая причиняет боль только мужьям…. Либо… болит только у того, кто пытается уйти от другого.

Он бросил на меня острый, пытливый взгляд.

– А теперь скажи мне правду. Ты как-то зачаровала браслеты?

– Что ты! Нет, конечно! – горячо воскликнула я. – Да я вообще не волшебница! И магию впервые в жизни увидела, когда ты к нам в Долину пришёл!

Ох… а вот с какого это момента я

его на «ты» называть стала, интересно? Но это получилось настолько естественно и само собой, что даже вспомнить не могла. Просто вдруг как-то так вышло, что ближе этого мужчины, который смотрит так строго и сурово, у меня сейчас никого нет на свете.

– Тогда откуда они у тебя? – продолжает допрос Бьёрн.

Я вздыхаю и принимаюсь рассказывать. Он останавливает много раз, уточняет подробности, переспрашивает. Наконец, вроде бы ответом моим удовлетворяется. Снова опускает задумчивый взгляд на свой браслет и принимается его внимательно разглядывать в неверном свете лучины.

– Да-а-а уж… весьма специфическое чувство юмора было у тех, кто его делал.

– Я сама до сих пор в шоке! Даже не думала, что такое вообще бывает.

Он пожал плечами.

– В мире много есть необъяснимого и странного. Много такого, о чём ты даже понятия не имеешь, Фиолин, сидя в своей Долине.

Я почувствовала себя провинциальной деревенщиной. Он, наверное, много где побывал. Столько чудес видел. И сейчас тоже путешествует… а ведь явно не просто так бродит по миру! Наверное, есть важная цель, раз он с таким жаром расспрашивал старейшин о местоположении Долины. А тут я… вмешалась и нарушила ему все планы.

Наверное, я бы тоже на его месте злилась.

– Что ж. Ситуация немного прояснилась. Давай-ка теперь окончательно всё проясним! Я никакой женой обзаводиться лет пять ближайших точно не собирался. И уж тем более, если решу жениться, выбор буду делать сам. Никто и никогда меня не заставит.

Я вся сжалась от суровых и жёстких слов, которые летели в меня, будто обвинения.

– Так что от браслета избавлюсь, чего бы мне это ни стоило. Судя по тому, что я видел, твоих рук они слушаются. Ты снять можешь.

Я опустила голову.

Тоже это видела. Под моими пальцами металл открывался. И я чувствовала – если бы сейчас решила снять с него браслет, всё бы получилось. Но почему-то от одной этой мысли сердце кровью обливалось. А Бьёрн продолжал безжалостно:

– Итак. Чего ты хочешь от меня за то, чтобы снять его? Я могу дать денег. Много. Построишь нормальный дом. Сколько тебе нужно?

Меня затопила горечь.

Вот, значит, как… решил купить свою свободу.

Настолько сильно хочет от меня избавиться, что готов не пожалеть никаких денег.

Почему так больно?

Хотя… разве я могла ждать чего-то другого…

Наверное, эта боль добавила мне решимости. Я приказала себе сосредоточиться. У меня был план. Судя по всему, это единственное, что остаётся. Потому что, если я сниму с Бьёрна браслет и он уедет, никакие деньги, конечно же, меня не защитят.

Медленно поднимаю взгляд и смотрю ему глаза в глаза.