Невидимый муж

Снегова Анна

А тут будет не заноза. И что-то мне подсказывает по габаритам моего мужа, и тому, что успела прочувствовать в купальне – отнюдь не маленькая.

Ох, мамочки родные…

Я сглотнула комок в горле и ещё плотней прижалась к груди мужа, ища в нём опору и пытаясь напитаться его спокойствием и уверенностью. Получалось с трудом. А вернее, совсем не получалось.

Бьёрн больше ничего не говорил. Наверное, давал мне время успокоиться. Но моя паника наедине с собой только разрасталась до каких-то невообразимых пределов.

Вокруг посветлело.

Кажется, расступился

проход во внутренние покои. Мы на месте. Под самой крышей башни Асвиндов.

А значит, ещё ближе к постели.

Муж осторожно поставил меня на ноги, всё также в сосредоточенном молчании. Думаю, со стороны выглядело – как котёнка от себя отцеплял, который коготками держится и жалко мяучит, чтоб вернули туда, где было не страшно. На грудь своего хозяина.

Я обругала себя мысленно. Давай, Фиолин! Соберись, тряпка! Ты не бездомный котёнок, а жена солидного человека! Без пяти мянут… ой, тьфу, то есть минут женщина!

Закрыв глаза, я набрала воздуху в грудь и приготовилась к тому, что сейчас что-то начнётся…

Но Бьёрн убрал руки и сделал шаг в сторону.

– Погляди-ка! Нам тут кое-что оставили радушные хозяева.

Я приоткрыла один глаз, а потом распахнула оба.

В приемном покое прежних обитателей этого этажа, на небольшом столике нас ждал внушительного вида серебряный поднос, накрытый крышкой. Из-под неё пробивались упоительные ароматы.

– Фрейя! Она, больше некому, - с восторгом заявила я. Мой желудок, который уже и забыл, когда его чем-то вкусным баловали, тоже объявил во всеуслышание свой восторг.

– Ну да, Псина бы точно не додумался, - проворчал Бьёрн. Не сходя с места, он сложил руки на груди и с какой-то странной нежностью и пониманием следил за тем, как я торопливо кидаюсь к подносу. Потому что это же отсрочка! Пусть и небольшая.

Я сняла крышку. Там обнаружилось нарезанное крупными ломтями жареное мясо, клубни запечённого картофеля, ещё какие-то странного вида бледные овощи, названия которым я не знала, с запахом терпким и острым, сыр, зелень, свежий хлеб с крупными семечками, впечёнными в тесто, от одного вида и аромата которого я изошла слюной…

Кажется, ваны, убегая от своих господ, унесли многие привычные культуры и блюда с собою. Ничего слишком странного для себя, как боялась, я не заметила.

Запнулась при виде нескольких непривычного вида приборов, положенных сбоку от блюда, - похожих на маленькие серебряные вилы с тремя чуть изогнутыми зубцами и выпуклым узором из синих камушков в виде снежинки на ручке. У нас в Долине ели ложками, а вот как этим безобразием пользоваться… Мда-а уж! Хорошо, что пробелы в моём воспитании выяснились здесь, а не на каком-нибудь торжественном приёме у бабки. Вот бы асы были в шоке от такой принцессы! Надо будет на досуге расспросить Фрейю, что ли…

– У нас в Таарне, если в походе, вместо вилки пользуются руками, - посмеиваясь, проговорил муж. Я вздрогнула от того, как близко он подошёл. А я и не заметила. Тихий голос раздался над самым ухом.

На плечо мне легла темноволосая голова. По обе стороны от меня на стол – две крепкие ладони… я оказалась

в клетке его тела, и замерла с куском хлеба в руках.

– Давай уже, ешь быстрее, что толку пожирать еду глазами, - продолжил подтрунивать надо мной муж.

– А… ты? – растерялась я. – Ты разве не голоден?

– Голоден, - выдохнул Бьёрн. – Ещё как голоден… Больше ни о чём думать не могу.

Уткнулся носом мне в шею и вдохнул запах. Медленно повёл выше.

Краюха хлеба выпала из моих ослабевших пальцев обратно на блюдо.

Массивное мужское тело прижалось сзади. И одновременно – горячий поцелуй куда-то мне под ухо, в завитки волос. Дрожь по моему телу. И теперь – вовсе не от страха.

– М-м-м… моя жена пахнет намного вкуснее, чем ужин. Какая может быть конкуренция…

Тяжёлые ладони ложатся мне на живот, прижимают ещё ближе, ещё тесней. Невольно откидываю голову ему на плечо и подставляю шею, когда губы возвращаются туда, где бешено бьётся жилка, и медленно, неспешно, начинают выцеловывать нежную кожу. С моих приоткрытых губ срывается тихий вздох.

– Хочу тебя, Фиолин. С ума схожу, как хочу! С первого мига, с первого взгляда. Когда ты выбежала ко мне из метели, с глазами перепуганными насмерть. Почти как сейчас. Я тогда подумал – убивать готов, только бы эта девочка никогда больше ничего не боялась.

– Ты и убил, - прошептала я. Вспоминая алые письмена крови на белом снежном холсте. Танец гнева и стали, который завершился смертью Ципиона.

Бьёрн охватил меня обеими руками и обнял так, что думала, раздавит.

– И убью снова, если понадобится. Моя ты! Ни отдам никому. Даже если скажешь, что сейчас слишком рано. Даже если решишь помучать меня ещё – всё равно. Плевать на старуху с её идиотскими планами. Когда и где ложится в постель – решать только нам. Слышишь меня, трусиха?

Волна благодарности и тепла омыла сердце и чуть-чуть утихомирила панику. Чуть-чуть – но этого было довольно, чтобы я решилась. Или может, то, как хорошо было стоять вот так, в сильном кольце рук. Или может, то, как горела кожа под тягуче-медленными поцелуями. Горела до сих пор. И требовала ещё.

Я робко положила холодные пальцы на его горячую ладонь поверх своего живота.

– Я тоже хочу… стать тебе, наконец, настоящей женой, - храбро заявила я дрожащим голосом.

Меня развернули резко и вжали поясницей в край стола.

Я задохнулась от того, сколько всего было в синем взгляде.

– Ты уже моя. Настоящая.

– Как давно? – тихо спросила я.

– Не знаю. Не помню. Мне кажется, всегда.

Твёрдая ладонь легла на мою щёку. Мозолистый палец медленно провёл по нижней губе, заставляя приоткрыться.

– Я не говорил ещё тебе. Думаю, даже если б ты не затеяла этих глупых игр с браслетами. Я всё равно бы тебя забрал. И рано или поздно сделал своей женой.

Моё глупое сердечко решило доказать мне, что вот до этого всё было ерунда. И теперь оно покажет мне, как можно вырываться из груди по-настоящему. Как будто одуревшая от счастья птица трепыхалась крыльями внутри, требуя выпустить на волю.