Невидимый муж

Снегова Анна

Спохватываюсь, что под его натиском я совсем забыла бояться. Лениво вспоминаю об этом, пока по всему телу разбегаются волны тепла от хаотичных и бешеных поцелуев, будто круги по воде от брошенных камней. Но теплая волна добирается до головы, укутывая мозг будто пуховым одеялом, мысли отказываются слушаться – и я никак не могу вспомнить, почему я планировала бояться. И что такого, когда так хорошо и тепло.

Местами даже жарко.

Сдавленно охаю, когда поцелуи приходятся куда-то совсем уж в неположенные места.

Пытаюсь отпихнуть от себя лохматую голову.

– Бьёрн, Бьёрн, стой, ты что…

–

И не подумаю останавливаться, - мурлычет пустота. – Рыцаря ты отправила погулять. Вот теперь не жалуйся! Пожалуй, в том, чтобы быть Невидимкой, есть свои плюсы. Невидимость… рождает особый соблазн вседозволенности.

Под мои юбки ныряют две горячие ладони.

Закусываю губу. Щёки пылают, кровь толчками разносится по телу, и появляются опасения, что я и без амулета скоро расплавлю Гримгост до самого скального основания.

– Эх… надо было заставить тебя надеть те чулки, - вздыхает пустота. – Но так тоже неплохо. Оставим на следующий раз.

Шершавые ладони проводят по моим обнажённым ногам от щиколоток до колен, снова неспешно спускаются вниз.

Осторожно приподняв мою левую ногу, стаскивают серебряную туфельку, одолженную в гардеробе прежних хозяев, отшвыривают в сторону. Что за манеры, обувью кидаться… Вдруг отлетит каблук?... ох…

Вторая туфля отправляется туда же. А руки отправляются дальше блуждать у меня под юбкой, пока стоящий передо мной на коленях муж сосредоточенно изучает мои ноги.

Когда доходят до тонкой кромки кружева на моих панталонах, снова пытаюсь сбивчиво протестовать.

– Это тебе больше не понадобится сегодня, - глухо бормочет пустота.

Закрыв ладонями лицо от стыда, чувствую, как медленно ползет ткань по ногам. Все мои чувства обостряются в сотню раз. По звуку дыхания определяю, когда муж снова поднимается на ноги. А потом чуть не взвизгиваю, когда пол уходит из-под ног в буквальном смысле, и я взлетаю в воздух.

Это жутко и прекрасно одновременно. Я как будто обрела дар летать. Но это не моя магия – а его. Мой невидимый муж подхватывает меня на руки, вот только полёт длится совсем не долго. Ровно столько, сколько требуется, чтоб швырнуть меня обратно на постель, с которой я имела такую неосторожность сбежать.

Убираю руки от лица. Правда, не понятно, какой смысл – если вокруг ничего не поменялось, и я по-прежнему вижу только пустоту. И в этой пустоте… слышится тихое шуршание ткани. Мой супруг неторопливо раздевается.

Лежу посреди снежного безумия, смятых сугробов пушистой ткани, раскинув руки, и в зеркально-ледяной стене напротив отражаюсь лишь я одна. Лохматая, покрасневшая, с лихорадочно сверкающими глазами. Мятые юбки задраны до колен.

Снова откидываюсь на подушках, сглатываю комок вязкой слюны.

Пустота говорит тихо:

– Я знаю, какое зрелище хочу вспоминать, когда стану бродить бесплотным призраком на болотах.

Кончики мужских пальцев касаются моего горла. Я вздрагиваю. Медленно ведут вниз. Пока не натыкаются на кромку выреза на моём платье.

Мне кажется, я становлюсь зависимой от его прикосновений. Потому что это единственное, что нас связывает. Напоминает мне, что мы вдвоём, и я больше не одна. Каждый раз, как эти упрямые пальцы медлят, мне хочется просить не останавливаться. Не останавливаться, иначе у меня остановится сердце.

–

Какие ещё болота? – шепчу обиженно. – Кто тебя на них пустит! Учти, я собираюсь быть очень ревнивой женой.

Пустота отвечает смешком.

И наконец-то перестаёт медлить или говорить глупости. Одним движением рвёт податливую ткань вниз, обнажая нежную кожу.

…Снять все лишние преграды.

Изучать – пальцами, губами, всем телом.

Млеть и умирать, таять первым снегом от жара его прикосновений.

Сводить с ума и сходить с ума самой.

С удивлением понимать, что такое на самом деле – быть единым целым.

И… да.

Плечо пригодилось. И не раз. И даже не два.

Потому что, когда дорвавшийся до брачного долга супруг от души отконсумировал меня в первый раз и потащил в купальни мыть, мы как-то неожиданно вспомнили, что там у нас тоже осталось незаконченное дело. И до ночи ещё далеко. И спать никто из нас вроде как в этот раз не планирует.

После, переглянувшись, мы так же внезапно вспомнили о том, как давно ничего не ели. И в считанные минуты смели всё содержимое подноса Фрейи. Столько раз её от души благодаря, что бедной девушке там, наверное, уже икалось. К тому моменту Бьёрн наконец-то снова воплотился обратно, что ни коим образом не способствовало моему душевному равновесию. Оказалось, что его дар невидимости был спасением, и просто-напросто щадил мои нервы! Потому что, конечно, увидь я воочию весь масштаб задачи в свой первый раз, пожалуй, сбежала бы без оглядки с брачного ложа. И Белый волк окончательно нас бы засмеял.

Потом кое-как перестилали пышные облака постели. Благо, в гардеробе прежних хозяев нашлось всё необходимое.

Наивные, пытались уснуть – ведь ночь уже наступила, узкий серп месяца выкатился на небо и светил ярко и ровно, заливая серебристым сиянием горные спины. А завтра предстоял сложный день, и нам бы пригодились силы… ну а мне, честно говоря, способность ходить.

Довольно долго искренне пытались сделать вид, что засыпаем.

Но в конце концов сдались.

Тем более, что на третий раз у Бьёрна почти получилось не пропадать. Но в конце концов, крышу у него снесло опять – к моему удовольствию, хотя к нему и примешивалась доля сожаления. Всё-таки выяснилось, что в ревнивую собственницу я превращаюсь прямо на глазах. Мне хотелось обозревать свои сокровища, а не только трогать. Но всё же, когда я закрывала глаза, в ночной темноте так легко было поддаться иллюзии, что всё хорошо... А мои пальцы и губы с готовностью рисовали мне то, чего не хватало глазам.

...Месяц уже спрятался, когда изголодавшийся муж наконец-то выпустил меня из рук и дал отдыха. Сонная, исцелованная вусмерть, уставшая и ощущающая себя, как будто по мне Клык основательно потоптался со всей своей поклажей, - короче, ужасно счастливая, я лежала на плече засыпающего Бьёрна, и лениво соображала.

Чего-то вроде как не хватило. Вот только чего…

Какая-то мысль промелькнула во время нашего очередного – «контрольного», как выразился Бьёрн – консумирования.

Я резко села, придерживая белоснежную и слегка пушистую простыночку из волшебной Гримгостовой ткани. В темноте она искрила и переливалась, как сугробы в лунном сиянии. Но прямо сейчас на красоту любоваться не хотелось. Мне хотелось кое-кого пристукнуть.