Невидимый противник (сборник)
Шрифт:
— Послушайте, дайте возможность еще кому-нибудь высказаться…
Вульф резко сказал:
— Вы истеричка! Уведите ее!
Я попытался развернуть ее к двери, но она вырвалась и сказала Вульфу уже спокойно:
— Я не истеричка.
— Тогда вы, может быть, послушаете меня?
— Что вы еще можете сказать?! Это вы обещали помочь освободить моего отца, а вместо этого предложили проверить его записи относительно дегустации, об этих соусах! Вы думали, что никто об этом не узнает…
Вульф властным
— Действительно, это я предложил сделать сравнение записей. Однако я совершенно не подозревал, что результат может оказаться против вашего отца. К несчастью, случилось обратное, и мне пришлось дополнительно проделать весьма сложную работу. Единственной возможностью оставалось добыть несомненные доказательства, устанавливающие его невиновность. Я их получил. Ваш отец через час будет освобожден.
Констанция как завороженная смотрела на него и заикалась:
— Но… но… я не верю этому. Я только что была в этом месте — меня не пустили даже посмотреть на него.
— Вам нет нужды больше туда ходить. Я уже сказал вам, что сегодня утром он будет освобожден. Я обещал вам освободить вашего отца от подозрения и сделал это. Надеюсь, сейчас вы поняли, что я сказал?
На ее лице отразились все стадии приближающегося кризиса — дрожание подбородка, уголков рта, — и в конце концов она разрыдалась. Затем быстро повернулась и выскочила за дверь. Это послужило как бы толчком для прокурора. Одним прыжком он оказался у двери, которую она оставила открытой, и также выбежал из комнаты.
Вукчич и я поглядели друг на друга. Начал двигаться и шериф.
— Вы достаточно хитры, — прорычал он Вульфу, — но, если бы я был на месте Барри Толмана, вы бы ни на ночном, ни на любом другом поезде не уехали отсюда, пока все детали этого проклятого дела не прояснились.
Вульф кивнул ему и проворчал:
— До свидания, сэр.
Шериф вышел, с такой силой хлопнув дверью, что я подскочил. Спустя секунду я снова уселся.
— Мои нервы уже дергаются, как рыба на крючке.
Вукчич также сел. Вульф поглядел на него и осведомился:
— Ну, Марко? Я полагаю, ты пришел пожелать мне доброго утра. Не так ли?
— Нет. — Вукчич запустил руку в шевелюру. — Я чувствовал себя более или менее ответственным перед дочерью Берина, и когда она захотела прийти сюда… — Он покачал головой. — Кстати, что это за доказательства? Если это не секрет…
— Я уж не знаю, секрет ли это. Они больше мне не принадлежат. Я вручил их властям, теперь они могут распоряжаться ими по своему разумению.
Вукчич все еще ворошил волосы.
— Слушай, Ниро. Мне хотелось кое-что у тебя спросить. Дина приходила к вам вчера вечером, не так ли?
— Да.
— О чем вы говорили? Если это, конечно, позволительно мне знать.
— Он сказала мне, что она необычная женщина, и что она думает, будто я подозреваю
Вукчич сказал:
— Проклятая дура!
— Я тоже полагаю, что это так. Но и очень опасная дура. Разумеется, выбоина во льду опасна только для того, кто идет туда кататься на коньках. Это не мое дело, а скорее твое.
— Но какой дьявол навел ее на мысль, будто я думаю, что ты подозреваешь меня в убийстве?
— Она не говорила вам этого?
— Нет.
Вульф покачал головой.
— Она не шла прямой дорогой, а все время виляла. Однако она сказала, что ты рассказывал ей о моих вопросах относительно радио и приглашения на танец.
Вукчич мрачно кивнул.
— Да, у нас был с ней разговор. Даже два. К сожалению, я не сомневаюсь, что она опасна. Она — ты ведь должен понимать — в течение пяти лет была моей женой. И вчера, оказавшись вблизи нее, я опять поддался ей. Ты прав: дыра во льду опасна только для катающегося на коньках. Но, черт возьми, в этом и состоит жизнь, а если ты боишься…
— Марко! — Голос Вульфа звучал сварливо. — Ты отлично знаешь, из чего состоит жизнь. Люди строят ее по-разному. Правда, некоторые до конца дней так и не могут научиться извлекать уроки из прошлых ошибок и готовы вилять хвостом, если их поманят. А ведь они отлично знают, с какой целью их могут заманивать.
Вукчич поднялся хмурым и раздраженным. Он мрачно сказал своему старому другу:
— Итак, значит, я виляю хвостом?
Повернувшись на каблуках, он демонстративно покинул комнату.
Я зевнул и сказал:
— Слава богу, они весьма быстро возбуждаются и обижаются. Но уже почти десять часов. Не говорите мне, что вы не хотите спать.
— Арчи! Я люблю Марко Вукчича. Мы много пережили вместе. Ты понимаешь, что он, глупец, опять позволит этой дуре обвести себя вокруг пальца.
Я снова зевнул. С хрустом.
— Послушайте, босс. Эти сантименты не такая уж срочная вещь. Они могут подождать, пока мы выспимся.
Он прикрыл свои глаза. Это означало, что он собирается так сидеть и расстраиваться по поводу Вукчича. Ну, а поскольку я не имел возможности помочь ему в этом, я встал и собрался покинуть комнату. Однако его голос остановил меня.
— Арчи! Ты, кстати, спал больше, чем я. Я имею в виду, что мы не приготовили эту речь, которую придется произнести. Ты не знаешь, в каком чемодане все принадлежности? Принеси их, пожалуйста.
Если бы мы были в Нью-Йорке, я бы наверняка уволился. Хотя бы на пару дней.
Глава 13
В десять часов я сидел на стуле у открытого окна и зевал. Пишущая машинка лежала у меня на коленях. Мы отрабатывали девятую страницу.