Невостребованная любовь. Детство
Шрифт:
Стукнула калитка, девочка спохватилась, рукавом вытерла слёзы, вскочила на ноги, схватила ведро с водой, тряпку и начала мыть окно.
– Надя, что ты делаешь? Кто же зимой окна моет? Они же могут лопнуть, – спросил Витя, который вернулся от деда с бабкой.
– Так уже весна.
– Это по календарю весна, а на улице зима, метель поднялась.
– Ну, раз метель, значит, надует тепло.
– Надя, ты плачешь? – заглянул мальчик в глаза сестрёнке. – Кто тебя обидел? Это ты из-за этой тётки Гальки расстроилась, из-за конфет, да? Но дед же отдал тебе свои конфетки.
– Нет, тебе
– Чё ты врёшь? Я чё, маленький? Я не вижу что ли? Кто тебя обидел?
– Да, так, – девочка помолчала, – маму вспомнила.
Для маленького брата такого объяснения было достаточно, это был достаточный повод плакать. Сестра поставила ведро на пол и села на лавку, брат сел рядом и тоже заплакал, прижался к сестре. Сестра обняла его, и вот так сидели они, пока не стемнело. Ей было жалко брата. Он по возрасту остался без матери ещё раньше, чем она. Её гнобили родные тётки, а его травили в школе, дразнили татарчёнком. Так уж повелось в тех местах, что смешанные браки были редкостью и жили люди разных национальностей по разным сёлам: село русских, село татар, село башкир, аул казахов.
Выйдя из избёнки племянников, Галина не спешила в колхозный гараж, где по договорённости ждал её шофёр и машина. Она всё давно обдумала, как надо поступать, как сделать так, чтобы престарелых родителей избавить от лишних ртов, чтобы племянники не болтались по белу свету и желанную шаль забрать. Вон Борис спрашивает: «Ездишь к родителям, а шаль забываешь привезти, ну ту, в которой ты была, когда мы познакомились». Как всё это провернуть и чтобы совесть была чиста. А что? Егор, говорят, хорошо живёт, детей нет, вот и возьмёт дочку с братом, и ему хорошо, и всем хорошо. Ну, не возьмёт Витю, тоже неплохо: у деда жить будет, дед его любит. Всё не два горла, а одно. Эта точно нажалуется тяте, он ругаться будет. Пусть жалуется, это даже хорошо, к моему следующему приезду уже немного успокоится, всё равно, рано или поздно узнал бы.
Как это уладить Галина тоже придумала – она купит для Вити гармонь. Мальчик талантлив, у него хороший слух и душа лежит к музыке и к пению, пошёл в мать. Так размышляя, тем и оправдывая свой некрасивый поступок, Галина подошла к избе Кусновых, постучала в калитку. Вышел на крыльцо сам Андрей, управляющий этим отделением колхоза, поздоровавшись, спросил:
– Здравствуй, Галина Николаевна. Чего тебе?
– Здравствуйте, Андрей Кирилович. Мне нужно вам кое-что важное сказать.
Андрей подошёл к калитке.
– Андрей, к вам в гости приезжает Егор?
– Бывает иногда, – неохотно ответил Андрей.
– Почему вы не познакомите его с Надей, она всё же ему родная дочь и по крови, и по закону.
– Я стараюсь не вмешиваться, но я не раз говорил жене, чтоб она поговорила с братом о его дочке.
– А Вы, Андрей, сами, как мужчина с мужчиной, поговорите с ним, вы же знаете, что у неё мать померла. Ну, хотя бы, когда он приедет, пошлите своих сорванцов позвать её, пусть отец с дочерью хотя бы посмотрят друг на друга.
– Хорошо. До свидания, – согласился Андрей.
– До свидания!
С чувством выполненного долга, Галина вышла на дорогу и, довольная сама собой, думала только о том, как бы не опоздать на автобус до Челябинска,
На следующий день был выходной, выходной в городе, а в сёлах выходные бывают только у начальников и у тех, у кого работа заключается в сидении в конторе – «в переборе бумажек», как здесь говорят. Как шутит народ: «Дела идут – контора пишет, а когда не пишет – дела всё равно идут». Ближе к обеду в окно постучали. Надя сквозь проталинку в замёрзшем стекле увидела знакомого мальчика, спросила:
– Чего тебе?
– Надька, беги к нам, твой отец приехал!
Надя растерялась, так неожиданно, вчера только тётка Галя говорила о нём. Раз позвали, значит, отец велел. Значит, сам вспомнил или помнил всегда? Витя уже убежал к деду с бабкой. По выходным Надя не ходила помогать бабке по хозяйству: и без неё помощниц было много, ибо по воскресеньям их дочери в школу не ходили и вечерами были свободны. Надя быстро оделась и пошла, думая как выглядит отец, как он её встретит. Накануне метель быстро улеглась, и светило солнце. Девочка подставила щёки ласковым лучам солнца, и её настроение сразу улучшилось. Она ускорила шаг, сердце радостно забилась, в головку девочки закралась мысль, что она не одна, у неё есть родной отец.
У дома Кусновых стоял уазик, крытый брезентом, всё вокруг ярко освещало солнце, словно вчера метель, услышав её слова, позволила прийти теплу. Надя замешкалась, перевела дух и начала подниматься по крыльцу, постучала в дверь. Никто не ответил. Она потянула дверь на себя – дверь легко поддалась, и она заглянула внутрь. В сенях никого не было. Она подошла к следующей двери и ещё раз постучала. Дверь открыли и пустили её в избу. В красном углу за большим семейным столом сидели двое мужчин и женщина. Женщина обратилась к незнакомому мужчине:
– Егор, это Надя пришла.
Надя поняла, что второй и есть её отец. В комнате было достаточно светло, она хорошо его разглядела: высокий, крепкого телосложения, молодой красивый мужчина. Он продолжал разговор с дядей Андреем, словно не слышал, что сказала ему сестра. Дети, которые не знают своих родителей, верят, что их родители хорошие люди и обязательно поступят с ними так, как должны поступить – справедливо.
Наконец, Егор повернул голову в сторону девочки, с минуту молча смотрел в её сторону, как будто что-то обдумывал, встал, пошарил рукой по столу и, видимо, не найдя то, что искал, подошёл к дочери и протянул ей… фантик от конфет. Надя машинально протянула руку и взяла фантик, до боли зажала в ладони, боясь расплакаться. Егор развернулся, не оглядываясь на дочь, молча вернулся к столу, сел на лавку, стал что-то говорить, видно хотел продолжить разговор.
Андрей схватил чашку с супом со стола, с силой грохнул её об стол, суп выплеснулся, разлетелся во все стороны по столу.
– Ты чего, Андрей? – как ни в чём не бывало, спросил Егор.
Андрей молча встал, подошёл к тюкам Егора с товаром, стал рыться в них. Девочка проглотила слёзы, повернулась, чтобы уйти, чтобы не видеть, не слышать, не знать, забыть… Дядя Андрей остановил её:
– Надюха, покади-ка маленько!
Привыкшая повиноваться взрослым, Надя остановилась. Андрей достал из тюка валенки: