Невста „1-го Апрля“
Шрифт:
Окружающіе смялись надъ неловкостью молодого человка, надъ его разсяннымъ, равнодушнымъ видомъ „стараго ученаго“, изумлялись его способностямъ къ древнимъ восточнымъ языкамъ, къ сухому изученію которыхъ онъ приступилъ, приготовляясь въ то же время въ Археологическій институтъ, и никто на свт не подозрвалъ тогда, что въ груди этого большого, застнчиваго и молчаливаго юноши билось сердце, алчущее нжности, что въ ум этой библіотечной крысы, напичканной ученостью, трепетало романтическое воображеніе 15-лтней пансіонерки, влюбленной въ сказочнаго принца.
Принцесса Мишеля не пришла на землю изъ идеальнаго міра фей. Какъ простая смертная, она проходила тотъ же курсъ музыки, какъ и Колетта: это была бдная принцесса, жившая скромно съ матерью вдовой на пятомъ этаж одного изъ парижскихъ
Мишель и Фаустина были почти однихъ лтъ; они встртились въ первый разъ какъ-то въ четвергъ на террас Люксембургскаго парка во время игры въ жмурки; съ тхъ поръ фантазія юноши придавала всмъ героинямъ романа, басенъ и даже исторіи, пышные волосы свтло-золотистаго цвта, блдный цвтъ лица, темные зрачки съ рыжеватымъ оттнкомъ, а въ особенности пурпуровый ротъ, который утончала улыбка, улыбка необъяснимая, о которой нельзя было сказать, была ли она насмшливая или веселая, кокетливая или горькая. Въ это время Фаустина была избранницей Колетты, привязавшейся къ ней съ удивительной, даже довольно странной, горячностью. Мишель видлъ, какъ росла, хорошла, великолпно расцвтала и превращалась въ женщину, та, которая сдлалась единственной цлью, единственнымъ желаніемъ его юности, посл того какъ она была идеаломъ его грезъ школьника.
Было бы достаточно м-ль Морель уступить настояніямъ Колетты, желавшей увлечь ее въ свой вихрь баловъ, чтобы Мишель чаще отказывался отъ своихъ вечеровъ, посвященныхъ работ; но съ преждевременной серьезностью и кроткимъ достоинствомъ, производившими впечатлніе на дядю Тремора, хорошенькая двушка воспрещала себ удовольствія богатой жизни, къ которымъ ей не позволяло стремиться ея матерьяльное положеніе.
Между тмъ, хотя г-жа Морель и ея дочь отказывались присутствовать на балахъ и парадныхъ обдахъ, ихъ отвтъ былъ совсмъ иной, когда дло шло о семейномъ вечер, и когда Колетта вышла замужъ за г-на Фовель, Фаустина, приглашаемая въ Кастельфлоръ, проводила тамъ ежегодно по нсколько недль. Простая, изящная, принимавшая съ молодыми людьми, и съ Мишелемъ въ особенности, видъ надменной сдержанности, мало говорившая, намренно достаточно, чтобы дать почувствовать прелесть необыкновенно образованнаго ума, молодая двушка завоевала восхищеніе г-на Тремора. Она немного удивляла Роберта Фовеля, не спшившаго пока длать своего заключенія, но уже потерявшаго всякую надежду сдержать когда-либо необузданный энтузіазмъ Колетты по отношенію къ подруг. Что же касается Мишеля, онъ подчинялся ея очарованію, не стремясь къ тому же отъ него освободиться. Онъ любилъ свою маленькую подругу дтства до готовности молиться ей на колняхъ, любоваться съ поклоненіемъ, воплощать свои лучшія мечты въ одно единственное созданіе; онъ любилъ ее со всмъ пыломъ своего одиночества, со всей страстью своей замкнутой юности, со всми долго обуздываемыми силами своего существа, онъ любилъ ее съ безконечнымъ благоговніемъ и съ пламеннымъ волненіемъ, — съ торжествующей радостью и съ рыданіями отчаянія и изъ всего этого упоенія, этой наивной скорби онъ длалъ великую чудесную тайну, хранимую имъ ревниво въ самомъ себ.
Однако, въ одинъ лтній вечеръ, въ теплой опьяняющей тишин сада Кастельфлора, онъ заговорилъ; боязливое, страстное признаніе полилось изъ его устъ; тогда статуя, казалось, ожила. Мишель могъ убдиться, что онъ любимъ этой прекрасной молодой двушкой, бдность которой проявлялась такъ гордо. Въ силу своей любимой поговорки, дядя Треморъ не сдлалъ къ тому же никакого возраженія противъ предполагаемой женитьбы своего племянника, но время помолвки должно было быть продолжительнымъ, и по совту г-на Фовеля было ршено, что она будетъ объявлена офиціально только черезъ годъ, когда Мишель, оканчивающій успшно Археологическій институтъ, отбудетъ воинскую повинность. Молодой человкъ покорился. Радость надежды преобразила его серьезное лицо. Всю весну вахмистръ подавалъ ему чудныя письма; въ дни отпусковъ Фаустина нжно и взволнованно принимала его.
Что произошло затмъ? Какъ случилось, что г-жа Морель и ея дочь очутились въ новомъ смшанномъ обществ, въ обществ интернаціональномъ и немного шумливомъ, гд встрчались въ одно и то же время очень высокопоставленные и очень незначительные
Какимъ стеченіемъ обстоятельствъ были он доведены до того, чтобы почувствовать честолюбіе, до того времени имъ неизвстное? Это то, чего не могли постичь Треморы.
Но малу-по-малу письма невсты начали приходить рже, и когда Мишель, наконецъ покончивъ съ своей военной службой, пріхалъ въ Парижъ, обезпокоенный, влюбленный до безумія, вс его просьбы, вс мольбы о любви были напрасны. М-ль Морель спокойно объявила, что она много раздумывала и что, читая ясне въ глубин своей души, она поняла, что она и Мишель не могли дать другъ другу счастья… Пурпуровый ротикъ съ таинственной улыбкой говорилъ наугадъ, но бдный влюбленный не думалъ вовсе оспаривать основательность представляемыхъ объясненій.
Мсяцъ спустя Фаустина Морель вышла замужъ за стараго графа Станислава Вронскаго, русскаго архимилліонера.
Мишель былъ изъ тхъ, которые „страдаютъ и умираютъ молча“. Онъ облекъ свое отчаяніе въ такую же тайну, какой онъ окружалъ свою любовь, и не позволилъ никому постичь всю его силу; но онъ забросилъ свои книги, разорвалъ начатыя работы и измнилъ образъ жизни. Почти въ продолженіе цлаго года онъ отдавался удовольствіямъ, какъ ране отдавался ученію, искалъ въ нихъ забвенія съ какой-то подавленной яростью; затмъ, утомившись, чувствуя все-таки, насколько эта жизнь наслажденій, которую онъ себ устроилъ по своей вол, давила его теперь, угрожая его нравственной свобод, онъ сдлалъ большое усиліе, вырвался изъ Парижа, ухалъ въ Каиръ и находился полгода въ отсутствіи.
Злыя чары были разбиты, но человкъ, котораго Мишель обрлъ въ себ и явилъ своимъ близкимъ, нисколько не напоминалъ уже ни застнчиваго, боготворившаго Фаустину юношу, ни восторженнаго студента, ждавшаго всего отъ науки и мечтавшаго посвятить ей всю свою умственную жизнь.
Этотъ новый человкъ жилъ и говорилъ, какъ вс ему подобные: онъ много путешествовалъ и печаталъ иногда свои путевыя впечатлнія; если онъ временно удалялся въ старую башню, которую онъ купилъ, не посовтовавшись ни съ кмъ, и за порогъ которой допускались немногіе изъ смертныхъ, то его тмъ не мене встрчали ежегодно на театральныхъ премьерахъ и вернисажахъ выставокъ, на ученическихъ спектакляхъ въ зал Боденьера, на генеральныхъ репетиціяхъ, на музыкальныхъ утрахъ въ алле Пото, въ литературныхъ погребкахъ и даже въ свт, гд онъ появлялся безукоризненно изящный, съ равнодушной вжливостью и скучающей улыбкой.
Вчный оптимистъ, дядя Треморъ умеръ, поздравляя себя съ метаморфозой, не задавая себ, однако, вопроса, не оставалось ли чего-нибудь отъ молодого дикаря, котораго онъ нкогда внутренно порицалъ за его нелюдимый трудъ и слишкомъ пылкія чувства, подъ банальной маской парижскаго джентльмена, учтивыя манеры и интеллигентную праздность котораго онъ теперь одобрялъ. Эта маска спадала дйствительно только въ уединеніи голубятни Сенъ- Сильвера или вдали отъ Парижа и Ривайера, въ другомъ одиночеств, въ томъ, которое создаетъ толпа, гд бываешь только путешественникомъ, незнакомцемъ…
Такимъ образомъ протекло восемь лтъ, исцляющихъ рану. Мишель никогда не видлъ боле свою прежнюю невсту, и мало-по-малу чарующій образъ покинулъ его воспоминанія; между тмъ, посл этихъ восьми лтъ, прочитавъ на площадк Жувелль имя, которое Колетта, сама слишкомъ непостоянная, чтобы врить въ вчную печаль, начертала легкою рукой, Мишель задрожалъ.
Подобно Мишелю, подобно многимъ, Фаустина ждала отъ жизни больше, чмъ жизнь могла ей дать; тщетными были ея хитрости, ея мелкіе расчеты честолюбивой женщины. Станиславъ Вронскій былъ изъ тхъ людей, которые боятся, чтобы, длая завщаніе, не напомнить смерти о своемъ возраст. Бдное созданіе, потерять себя и для чего!
II.
День разгорался. На неб мдный свтъ обрамлялъ огромныя причудливыя облака, сгущавшіяся и спускавшіяся незамтно до горизонта. Мишель Треморъ еще не собрался открыть захваченную съ собою книгу; онъ повторялъ себ всю исторію своей юности, находя удовольствіе вспоминать свои мысли, чувства того времени, улыбаясь не совсмъ весело ихъ свжей непосредственности.
Капля дождя упала ему на руку, но онъ не обратилъ на это вниманія.
„Бдная женщина“, повторялъ онъ себ.