Невста „1-го Апрля“
Шрифт:
Какъ только онъ слъ на свое мсто, онъ сталъ искать въ зал г-жу Вронскую. Было очень утомительно разсматривать, проникать взглядомъ во вс ложи…
Ложа г-жи Вернье эта или та другая?… И къ тому же Фаустины не было тамъ… Оркестръ разражался бурей, покрывавшей наполовину голоса пвцовъ, и эти громкіе звуки прерывались какъ бы другими голосами, странными, растерянными… Фаустины не было тамъ… Затмъ вдругъ, подъ чертами женщины, одтой въ блый атласъ, которую онъ машинально лорнировалъ, по движенію вкъ, по складк рта, онъ узналъ ее всю, съ такой живостью воспоминанія, что на мгновеніе потерялъ сознаніе дйствительности и у него захватило дыханіе. О! это была она, съ очевидностью несомннной, ужасной!… Но иллюзія продолжалась только мгновеніе: почти тот-часъ же появилась одтая въ блое незнакомка…
Въ
Подл графини Вронской раскрывала широко свои безсмысленные глаза неизмнная г-жа Морель, по-прежнему важная и почтенная въ своей вчной бархатной пелерин; съ годами ея неопредленное лицо казалось еще боле выцвтшимъ, и Мишель вспомнилъ о тхъ старыхъ фотографіяхъ, блдныхъ и недостаточно фиксированныхъ, забавлявшихъ его въ дтств, когда онъ перелистывалъ альбомы дяди Тремора.
Но графиня взялась за свой лорнетъ; тотчасъ же онъ опустилъ свой. Его охватилъ стыдъ при мысли быть застигнутымъ въ этомъ созерцаніи.
Высокая нота, очень чистая, заставила его вздрогнуть; онъ приподнялъ голову и пытался заглушить свое внутреннее волненіе, слушая Меssіdог Брюно [6] ; но дйствіе кончалось.
Мало-по-малу кресла пустли, Мишель чудомъ очутился вн залы, шагая по кулуарамъ рядомъ съ однимъ изъ своихъ друзей, преданнымъ своему длу депутатомъ, излагавшимъ съ цифрами въ рук благодетельную теорію государственной винной монополіи. Затмъ, когда, обезсиленный отъ зтихъ праздныхъ разсужденій, онъ торопился вернуться на свое мсто, Адріанъ Дере, одинъ изъ молодыхъ людей, пожавшихъ ему руку при его появленіи, остановилъ его. Они принялись болтать, прислонившись къ стн. Тогда начался другой антифонъ — клубныя злословія, салонныя и закулисныя сплетни, и Треморъ разсянно слушалъ анекдоты клубмэна такъ же, какъ онъ слушалъ экономическіе тезисы члена парламента, до того момента, когда Дере спросилъ его, ходилъ ли онъ здороваться съ графиней Вронской.
[6] Брюно (Bruneau), Альфред, род. 3 марта 1857 в Париже, ученик Масснэ в парижской консерватории (в 1881 получил Prix de Rome), музык. рецензент Figaro и др. парижских газет, обратил на себя внимание рядом опер на тексты Эмиля Золя: "Le r^eve" (1891,), "L’attaque au moulin" (1893, исполнялась также в Германии) и "Messidor" (1897, текст написан в прозе). (Прим. сканирующего)
— Нтъ, — отвтилъ Мишель съ большимъ удивленіемъ.
Въ хаос впечатлній этого часа ему показалось, что его тайна стала достояніемъ всхъ, и онъ забылъ, что ограниченное число лицъ знало когда-то о его продолжительной помолвк.
— Это чудное созданіе! — продолжалъ Дере, не замчая удивленія своего собесдника, и тономъ, съ какимъ бы онъ сталъ говорить въ качеств знатока о прекрасной породистой лошади. — Я былъ ей представленъ у Монтебелло, во время коронаціи, вы знаете? Этотъ идіотъ графъ былъ еще живъ, и она была ужасно добродтельна. Эта маленькая женщина очень энергична, но старый Станиславъ ничего ей не оставилъ. Хотя, дйствительно, при жизни онъ ей надарилъ драгоцнностями довольно изрядное состояніе.
Онъ принялся въ изобиліи расточать похвалы эстетическому совершенству графини Вронской, затмъ онъ прибавилъ:
— А вы знаете прекрасную Фаустину, я не зналъ…
— То есть я зналъ семь или восемь лтъ тому назадъ мадемуазель Морель, бывшую въ то время въ большой дружб съ моей сестрой, — перебилъ раздраженный Мишель.
— Превосходно! Ну, мой милый, графиня Вронская помнитъ это далекое прошлое, такъ какъ она справлялась только что о васъ и прибавила, что разсчитываетъ васъ видть во время антракта.
— Графиня Вронская очень добра…
— Не правда ли? и въ особенности очень хороша… ахъ, мой дорогой…
Онъ распространялся съ той же горячностью, но въ залу хлынула толпа, и молодые люди разстались.
Мишель, безконечно довольный тмъ, что удалось прервать этотъ разговоръ, тонъ котораго оскорблялъ его, хотя онъ не зналъ почему, прослушалъ внимательно это дйствіе.
Онъ старался заинтересоваться
Этотъ разъ онъ далъ пройти волн зрителей и остался на своемъ мст, наблюдая безъ интереса ложи, по большей части пустыя, въ глубин которыхъ двигались неясныя тни.
Г-жа Морель исчезла. Фаустина повернулась спиной къ зал, разговаривая съ дамой, сидвшей во второмъ ряду ложи, и съ господиномъ, стоявшимъ, прислонясь къ перегородк, съ перчатками и шапоклякомъ [7] въ рук. Мишель почувствовалъ прикосновеніе къ своей рук и увидлъ все такъ же улыбавшагося Дере, съ тмъ тикомъ на лиц, который безобразилъ его щеку каждый разъ, когда его монокль грозилъ паденіемъ.
[7] Шапокляк — (от франц. chapeau `a claque, буквально „шляпа хлопок“), складная шляпа цилиндр на пружинах. (Прим. сканирующего)
— Треморъ, — сказалъ онъ, — графиня Вронская прислала меня за вами.
И онъ добавилъ:
— Поздравляю!
— Право не съ чмъ, — проворчалъ Треморъ.
Онъ постарался улыбнуться, покидая Дере, который входилъ къ себ въ ложу, но сердце у него было какъ бы въ тискахъ. Весь зтотъ вечеръ показался ему ужасно длиннымъ и утомительнымъ; у него оставалась въ душ горечь вмст съ необъяснимымъ состояніемъ возмущенія, отвращенія, поднятыхъ въ немъ непочтительнымъ изумленіемъ Дере. Онъ пришелъ искать воспоминанія, образа дорогого прошлаго или, можетъ быть, онъ такимъ образомъ оправдывалъ свое болзненное желаніе вновь увидть единственную женщину, которую искренно любилъ. Но это не важно. Въ Фаустин его жадные глаза не встртили боле самой Фаустины, но лишь слабое отраженіе такъ горячо желаннаго образа прежнихъ дней; его глаза болзненно столкнулись съ незнакомымъ силуэтомъ этого „роскошнаго созданія“, идеальная красота котораго осквернялась сластолюбивымъ восхищеніемъ перваго попавшагося фата. И страдая отъ какого то душевнаго безпокойства, Мишель однако наблюдалъ свои страданія и смялся самъ надъ собою… На что же, однако, онъ надялся, этотъ вчный простакъ?
Въ кулуарахъ онъ встретился съ г-жей Морель, обмахивавшейся веромъ съ такимъ видомъ, какъ будто она умирала отъ жары, и томно разговаривавшей съ дамой, замченной Мишелемъ въ глубин ложи графини Вронской. Онъ поклонился, не останавливаясь.
Когда онъ вошелъ въ ложу, немного блдный, но настолько владвшій собой, что ни единый мускулъ не выдавалъ его волненія, Фаустина была одна и лорнировала залу.
При шум открываемой двери она повернулась:
— Наконецъ то, — сказала она.
Треморъ поклонился съ любезной и холодной вжливостью.
— Г. Дере сообщилъ мн, сударыня, что вы оказываете мн честь, спрашивая меня.
Онъ хотлъ показать съ самаго начала, немного, можетъ быть, грубо, что его посщеніе было не совсмъ добровольно.
Кончикомъ своего вера графиня Вронская указала ему на стулъ подл себя:
— Г-нъ Дере напомнилъ вамъ о вашихъ обязанностяхъ, — возразила она непринужденно. — У меня въ Париж много друзей и вс, находящіеся здсь, пришли поздравить меня съ благополучнымъ возвращеніемъ.
— Вроятно они, сударыня, имютъ больше меня правъ разсчитывать на память о себ и на свои личныя заслуги. Я, сознаюсь, считалъ себя слишкомъ забытымъ, чтобы явиться выразить вамъ свое почтеніе. Я васъ благодарю за доказательство того, что я ошибался.