Невыносимая шестерка Тристы
Шрифт:
— Клэй, это нормально, — шепчет она, и я слышу слезы в ее голосе. — Я знаю, что ты скучаешь по нему. Это нормально. Ты можешь плакать.
Да.
Генри. Точно.
Я позволяю ей обнимать меня, уступая ей. Эми опускается на колени рядом с нами, вероятно, только потому что думает, что должна быть здесь, но я принимаю это, потому что мир сейчас кажется таким пустым. Нет ничего. И я ничто.
Мне хочется, чтобы завтра никогда не наступало.
Все нормально. Все хорошо.
Это она проигрывает. Не я.
С глаз долой — из сердца вон.
Просто уже оставь ее в покое. Забудь о ней.
Она ушла.
Двенадцать
Оливия
–Ты думала, я не узнаю об этом?
Я проглатываю маленький кусочек перца чили и постукиваю деревянной ложкой по краю кастрюли, а потом кладу ее на стол. Мэйкон подносит к моему лицу телефон, и я смотрю на экран. На нем включено видео со мной и Меган, Айрон, Арми и Даллас окружают нас, чтобы тоже посмотреть.
Арасели сидит на табуретке, прислонившись спиной к стене, скрестив руки на груди, и очень заинтересована тем, о чем говорят парни, потому как просто наслаждается зрелищем. Уверена, это она показала его им.
Я выключаю плитку и достаю миску.
— Что ты собираешься с этим делать?
Я не пыталась это скрывать. Это же я снова выложила его, не так ли? Я всего лишь не рассказала ему об этом. Я много о чем ему не рассказываю.
— Поэтому ты ушла из школы? — вмешался в разговор Арми.
— Я все еще учусь там.
Наложив себе полную миску, я закрываю кастрюлю крышкой. Добавив немного устричных крекеров, достаю из шкафа ложку и иду в гостиную.
— Ты позволила им остаться безнаказанными, — рявкает Мэйкон. — А теперь ты позволила им выгнать тебя.
— Посмотри, что они сделали с домом, — добавляет Арасели, взмахнув рукой, будто я не заметила разгрома, который учинили Святые, когда пробрались к нам в субботу вечером. Вся семья винит меня, потому что именно я пригласила их за рельсы.
— Хорошо, что это не твой дом, — отвечаю ей.
Арасели бросает свирепый взгляд на Мэйкона, словно он каким-то образом заставит меня уважать ее.
Усевшись на диван, я упираюсь локтями в колени и наклоняюсь над миской, стоящей на кофейном столике.
— И я не позволяла им остаться безнаказанными, — поднимаю взгляд на Мэйкона. — Я лишила их развлечения. Я выиграла.
— Они думают по-другому.
Мэйкон заходит в гостиную и приближается ко мне, но я отворачиваюсь и вылавливаю ложкой чили. Так, значит, дело в его гордости. Понятно.
— На этот раз мы это так не оставим, — сообщает мне Даллас.
— И ты вернешься в школу, — добавляет старший брат.
— Вряд ли, — отвечаю я и дую на еду.
Мэйкон подходит еще ближе, бросает свой телефон на стул справа от меня, но Трейс опережает его.
—
— Заткнись, — рычит Мэйкон.
Я кладу в рот ложку, не обращая внимания на огонь в глазах братьев. Всех, кроме Трейса, потому что он всегда принимает мою сторону, и Айрона, потому что он никогда не злится на меня.
Арми берет телефон Мэйкона и снова просматривает видео.
— Это помощница тренера? — спрашивает он, вглядываясь в меня.
Я продолжаю есть, глаза и уши всех в гостиной устремлены на меня, и я так уже устала тушить пожары, которые устроила не я. Да чтоб ее.
— Это она? — задает тот же вопрос Мэйкон, когда я не отвечаю.
Я качаю головой, раскусывая бобы, смешивая чили и крекеры.
— Не надо.
— Ливви…
— Оставьте меня в покое! — кричу я, посмотрев на них. Боже! Это не обязательно должна быть чертова семейная встреча, Мэйкон. Я бросаю на него грозный взгляд, я устала от тех, кто изводит меня. Даже дома теперь мне не удается почувствовать себя в безопасности.
Они понятия не имеют, каково мне было. Каким дерьмовым казался каждый день в этом городе. Я приняла решение. Просто поддержите меня. Пожалуйста!
Мэйкон удивленно моргает. Последний раз я накричала на него, когда в возрасте десяти лет билась в слезах. Он обнимал меня до тех пор, пока я не могла больше причинять себе боль.
Когда он, наконец, говорит, его тон становится мягче.
— Ты единственная, кто однажды выберется отсюда, — отмечает Мэйкон. — Думаешь, я никогда не понимал этого? У тебя осталось три месяца. Если ты позволишь им выиграть, это будет преследовать тебя всю оставшуюся жизнь.
Я вылавливаю еще немного чили.
— Через шесть месяцев Клэй Коллинз не почувствует, что выиграла что-то.
— Клэй Коллинз, — повторяет Мэйкон. — Вот кто это сделал.
Он снова поднимает телефон, брат достаточно умен, чтобы понять, что кто-то должен был снять видео со мной и помощницей тренера.
Я игнорирую вопрос.
— Я боец, — сообщаю ему. — Но я скажу тебе кое-что, чего ты никогда не понимал. Не все стоит борьбы. Разве меня должно волновать, что они подумают обо мне через двадцать лет? Я не буду вообще о них вспоминать.
— Что ж, это просто замечательно, — парирует он, бросая телефон. — Потому что, как обычно, все крутится вокруг тебя.
— Напротив, наконец-то хоть что-то крутится вокруг меня, — возражаю я и пристально смотрю на него. — Я не должна оставаться в обществе, где меня ненавидят. И я не должна терпеть все это.
— Тогда кусай в ответ!
Я качаю головой. Тогда в душевой я укусила в ответ, и мне понравилось видеть, как она этого хотела. Мне очень понравилось. В этом и была проблема.