Невыносимая шестерка Тристы
Шрифт:
Коридоры пусты, на парковке стоит всего несколько машин, и я оглядываюсь, чтобы убедиться, что поблизости никого нет. Карандаш свисает с нитки, прикрепленной к листку для согласия на совместное использование автомобиля на доске объявлений; я срываю его, оставляя карандаш на одном конце, а другой обвязываю вокруг цветочных стеблей.
Я втыкаю карандаш в щель в вентиляционном отверстии шкафчика Лив. Желтая краска на дереве соскабливается, когда я проталкиваю его, маленький букет свисает с внешней стороны
Возможно, ей не нравятся цветы. Она, вероятно, подумает, что это розыгрыш, выдернет их и выбросит, но вдруг она посчитает их красивыми, не обращая внимания на то, кто их оставил.
Что-то в честь дня ее рождения, поскольку она не получала цветы, или открытки, или конфеты на день Святого Валентина, как все мы, и мне было ненавистно это видеть.
Я ухожу, оглядываясь на букет, и в груди у меня трепещет. Всем нравятся цветы. Даже девочкам в байкерских куртках.
Лив должна скоро прийти.
Я направляюсь в раздевалку, открываю свой шкафчик и вешаю в него рюкзак. Достаю аирподсы и телефон из кармана. Флаг семинолов немного выглядывает из рюкзака. Сегодня после школы Лив будет работать в театре. Может, она будет одна, и мне удастся отнести его ей.
Я достаю пузырек с таблетками и открываю его, желая немного успокоиться, но останавливаюсь, на секунду уставившись на контейнер. Я не принимала их на выходных. Ни разу. С момента смерти Генри я, конечно, не нуждалась в них каждый день, но в этот раз я даже не подумала о них. Это странно.
— Ты в порядке? — спрашивает Эми, подходя ко мне.
Я закрываю бутылку и засовываю ее в рюкзак, быстро застегивая молнию.
— Конечно, — отвечаю я и закрываю шкафчик. — А ты?
— Все еще немного нервничаю.
И я знаю, о чем она говорит. Вчера Эми написала мне пятнадцать сообщений. Моя бабушка строго посмотрела на меня в церкви, поэтому я перевела телефон в беззвучный режим.
— Они не расскажут о том, что произошло, — успокаиваю ее я. — И кто знает? Они могли пересечь рельсы и немного повеселиться.
— Я беспокоюсь не об этом, — возражает она.
Я знаю. Джэгеры сами вершат правосудие, прежде чем идти в полицию. Я все еще чувствую себя ужасно из-за того, что Каллум и Майло разгромили их дом.
— Эй! — кричит Крисджен. Она подходит к своему шкафчику и по пути проводит рукой по моей спине. — Как ты, детка?
— Хорошо, — настаиваю я. — Да что с вами такое?
Почему они продолжают спрашивать об этом?
Подруги обмениваются взглядами, и Крисджен тихо произносит:
— Просто… Я знаю, как твоей семье тяжело… на этой неделе.
Я отворачиваюсь и убираю телефон в задний карман легинсов. Прошло четыре года со дня смерти Генри, и я жду, когда у меня защиплет в глазах, как это всегда бывает, когда мои мысли возвращаются
Меня что-то отвлекает. Это не… Я не знаю. Я скучаю по нему. Я так сильно тоскую. Конечно, я бы все отдала, чтобы он вернулся, но это не единственная потеря, которую я сейчас чувствую.
Я осматриваю комнату, ища глазами Лив, но ее нигде не видно.
И когда мы все направляемся в тренажерный зал, и я запрыгиваю на беговую дорожку, она все еще не появляется. Где она? Может, решила пропустить тренировку из-за дня рождения, но мне как-то не по себе.
Я вставляю в уши наушники и делаю вид, что включаю музыку, на самом деле проверяя аккаунты Лив, чтобы понять причины ее странного отсутствия. Прием у стоматолога. Неожиданная болезнь. День ухода за собой.
Внезапная смерть?
Но нет. Она ничего не выкладывала этим утром.
— Конрой? — кричит тренер, входя в тренажерный зал с планшетом. — Твое время пришло. Мне нужно, чтобы ты заняла место Джэгер на поле.
Рот Крисджен приоткрывается, когда она останавливает беговую дорожку:
— Вы это несерьезно.
Это место Лив.
Я поворачиваюсь к ним:
— Что происходит? Где теперь играет Джэгер?
Кумер переводит взгляд на меня, по ней видно, как она раздумывает, стоит ли говорить мне об этом.
— Она… покинула команду.
— Что?
— Все в порядке, — уверяет тренер. — Не беспокойся.
Она собирается уходить, но я спрыгиваю с беговой дорожки и останавливаю ее.
— Эй, подождите минутку. Она просто… она просто ушла? Да вы шутите.
Тренер поворачивается и смотрит на нас троих, остальные девушки прерывают тренировку, чтобы послушать.
— Она решила закончить этот год на домашнем обучении, — объявляет тренер.
У меня сводит живот.
— Что?
Чертовски больно.
Но тренер спокойно глядит на меня и отвечает:
— А что ты ожидала, Клэй?
И я замолкаю: значит, мое поведение не осталось незамеченным. Тренер выглядит так, будто удивлена, что Оливия Джэгер продержалась так долго, учитывая сложившиеся обстоятельства.
Она уходит, а ее вопрос повисает в воздухе. Эми подбегает ко мне.
— Боже мой.
— Она правда бросила школу? — присоединяется Крисджен.
В глазах Эми отражается веселье, и у меня в горле встает комок. Я отворачиваюсь, делая вид, что смотрю в телефон. Мир, обычно такой неподвижный и привычный для меня, вращается перед глазами, и я закричу, если не уберусь отсюда.
Мне нечего доказывать. Не знаю почему, но я считала, что должна. Особенно тебе. Вот что она имела в виду, когда сказала «береги себя». Если бы не я, она была бы здесь. И она была бы счастлива.