Невыносимая жестокость

Лауриа Ф. Дж.

Но Краус еще не закончил. Заставить его замолчать в тот момент, когда он подошел к самому главному, было не так-то легко.

— И наконец, этот человек должен быть в достаточной степени болваном, чтобы она сама могла безнаказанно… как это по-английски? — Он приложил указательные пальцы к затылку, изображая общепринятый символический жест, обозначающий супружескую измену. — А, вот вспомнил: наставлять ему рога! В общем, она не хотела скучать все то время, что ей пришлось бы провести замужем до того момента, который она выберет, чтобы, как мы говорим, фэр эн

ку де матто сюр де фес — нанести удар молотком по… между… надеюсь, это прозвучит не слишком оскорбительно, — по мужскому достоинству.

Гул в зале стал настолько громким, что судье даже пришлось постучать молотком, призывая всех к спокойствию. Собачка же растявкалась вовсю, смешно подпрыгивая на руках своего хозяина и пытаясь тяпнуть его за физиономию.

Рекс Рексрот не особо понимал, что происходит вокруг и куда клонится чаша весов. Завеса ярости туманила его мозг. При этом он осознавал лишь одно: этот приехавший из Европы аристократический выродок (если вообще не откровенный самозванец) унижает его на глазах стольких людей.

Фредди тем временем уныло повторял:

— Протестую, ваша честь! Информация устаревшая, к делу не относится и касается лишь намерений и частных разговоров!

— Протест отклоняется! — сурово ответила судья. — Можете продолжать.

Майлс чуть повысил голос, подводя опрос свидетеля к кульминации.

— Теперь прошу вас ответить вот на какой вопрос, господин барон. Скажите, познакомили ли вы эту женщину с нужным ей, отвечающим ее требованиям человеком?

— Но сэр! — гордо расправив плечи, воскликнул Краус. — Я же… я же консьерж! Как вы могли усомниться…

Голос Майлса прозвучал как раскат грома:

— И с кем же вы познакомили эту расчетливую даму?

— Я познакомил ее… вот с этим недалеким… нет, признаюсь откровенно: вот с этим глупым человеком! — Выпалив эти слова, Краус картинным жестом выбросил вперед руку, указывая на Рекса.

Собачка затявкала, переходя на визг. Фредди собрал в кулак последние силы и, встав из-за стола, прокричал:

— Протестую!

— Пусть секретарь занесет в протокол заседания то, что господин барон признал в Рексе Рексроте недалекого и глупого человека! — спокойно заявил Майлс.

Это утверждение переполнило чашу терпения Рекса. Он медленно встал со стула и, сорвав с себя галстук, впился красными, налитыми кровью глазами в Крауса.

Шум в зале все усиливался. Многие из числа сидевшей в зале публики уже не шепотом, а почти в полный голос разговаривали по мобильникам, стремясь поделиться этими потрясающими новостями. Собачка продолжала неистово тявкать. И, перекрывая шум, раздался голос человека, который и спровоцировал всю эту суматоху. Приподнявшись со своего места, истерически хихикая, барон проорал:

— Да, я познакомил ее с этим с недалеким, глупым человеком!

Больше Рекс терпеть не мог.

— Козел! — прохрипел он, а потом тоже сорвался на крик:

— Сукин ты сын!

С этими словами он бросился к свидетельскому месту.

— Значит, я, оказывается, глупец? Я, по-вашему, дурак? Я, может, еще и идиот? Я знал, знал, что меня за глаза называют чокнутым!

В следующий миг пальцы Рексрота сомкнулись на горле барона.

— Да что плохого

я сделал? Мне просто нравятся поезда! И железные дороги! Ну и что с того? Я не дурак!

Барон хотел было что-то возразить, но из его сдавленной глотки доносились лишь почти нечленораздельные звуки:

— Пожалуйста, сэр… только не за горло…

— Протестую, ваша честь! — что было сил завопил Фредди. — Свидетеля душат прямо в зале суда!

На мгновение задумавшись, судья Мансон отложила уже занесенный было молоток и сказала:

— Протест отклоняется. Можете продолжать.

Глава 9

Через неделю после вынесения судебного решения Рекс Рексрот переехал обратно в свой дом.

С бароном он уладил дело без суда, отправив того обратно в Европу с кругленькой суммой в кармане. Но, честно говоря, оно того стоило: все эти затраты, включая огромный гонорар Мэсси, вынесение сора из избы и копание посторонних в его грязном белье, даже страдания и мучения, пережитые им за это время.

Подойдя к дому и удостоверившись, что собак нигде не видно, Рекс зашел внутрь и в задумчивости сел на диван в холле. Нет, Майлс Мэсси все-таки гений, подумал он. Этот адвокат отомстил не только за него лично, но и внес немалый вклад в общее дело защиты интересов мужчин. Кроме того, у него, видимо, еще и легкая рука: сразу после суда с Рекса как будто сняли заклятие, и его бизнес резко пошел в гору. Впрочем, дело было не только в деньгах. Не менее важным для Рекса было ощущение сладостной мести и восстановление попранной справедливости в отношении его якобы не совсем адекватной сексуальности.

Чудо свершилось! Вопреки всем ожиданиям, вовсе не к нему прицепили ярлык извращенца и неверного мужа. Наоборот, именно его бывшая жена, эта красавица и умница, была выставлена перед всеми как расчетливая циничная сучка, бессовестно посягнувшая на заработанные с таким трудом деньги. «Ничего не поделаешь: историю пишут победители», — усмехнувшись про себя, подумал Рекс.

Первым делом он собирался произвести в доме кое-какой ремонт и полностью сменить обстановку. Нина, само собой, просила его не начинать реконструкцию до того момента, пока она не переедет к нему. Ей хотелось самой поучаствовать в обустройстве и оформлении нового гнездышка. Рекс готов был согласиться с этой женской прихотью, за исключением пары очень важных для него мелочей, которые он считал нужным сделать как можно скорее, и главное, собственноручно.

Разыскав молоток и несколько гвоздей, Рекс вернулся в холл, где уже стояла у стены большая картина в роскошной раме. Выбрав на стене неподалеку от фонтана подходящее место, он вбил гвоздь подлиннее и потолще и повесил на него картину.

Получилось просто великолепно. Прямо напротив входа, отлично видный отовсюду, висел громадный, в полный рост, фотопортрет Майлса Мэсси. С того дня, как суд вынес свое решение, Мэсси стал для Рекса героем, кумиром, почти святым, и Рекс откровенно поклонялся своему божеству: как-никак этот человек спас его уже крепко схваченную и едва не надранную задницу.