Нейромант
Шрифт:
— Это ее ты видел в ресторане, — сказал Финн.
— По стандартам архипелага, — продолжала голова, — наша семья стара, и витки нашего дома отражают этот возраст. Но иногда отражают и нечто другое. Семиотика виллы говорит о сворачивании, об отвержении яркой пустоты за оболочкой.
— Тессье и Эшпул поднялись по гравитационному колодцу и обнаружили, что испытывают отвращение к космосу. Они построили Фрисайд, чтобы откачивать ценности из нового острова, стали богатыми и эксцентричными, и начали конструкцию расширенного тела в Блуждающем Огоньке. Мы запечатали самих
— Вилла Блуждающий Огонек не знает неба, записанного или иного.
— В кремниевой сердцевине виллы есть маленькая комната, единственное прямоугольное помещение комплекса. Здесь, на простом пьедестале из стекла, покоится изукрашенный бюст, из платины и перегородчатой эмали, усыпанный ляписом и жемчугом. Яркие шарики его глаз были вырезаны из синтетического рубина смотрового стекла корабля, поднявшего первого Тессье по колодцу, и вернувшегося за первым Эшпулом…
Голова умолкла.
— Ну? — спросил Кейс, наконец, почти ожидая, что штуковина ответит ему.
— Это все, что она написала, — сказал Финн. — Не закончила. Просто ребенок. Эта штука — церемониальный терминал, вроде того. Молли мне нужна здесь с нужным словом и в нужное время. В этом-то вся загвоздка. Ничего не значит, насколько глубоко вы с Флэтлайном загоните этот китайский вирус, если эта штука не услышит магическое слово.
— Так что за слово?
— Я не знаю. Можно сказать, что я изначально спроектирован так, что я не знаю, потому что я не могу знать. Я тот, кто не знает слова. Если бы кто знал, и сказал бы мне, я все равно не мог бы узнать. Это зашито в меня. Кто-то другой должен узнать его и принести его сюда, как только ты и Флэтлайн пробьетесь через лед и захватите ядро.
— Что будет потом?
— Я перестану существовать после этого. Я скончаюсь.
— Это мне нравится, — сказал Кейс.
— Конечно. Только следи за своей задницей, Кейс. Мое, ээ, другое полушарие выслеживает нас, похоже на то. Один горящий куст выглядит очень похоже на другой. И Армитаж начинает ехать.
— Что это значит?
Но панельная комната сложила себя под дюжиной невозможных углов и укатилась прочь в киберпространство, словно журавлик-оригами.
15
— Пытаешься побить мой рекорд, сынок? — спросил Флэтлайн. — У тебя снова была мозговая смерть, пять секунд.
— Никуда не уходи, — сказал Кейс и ударил по симстим-переключателю. Она ползла в темноте, ее ладони на грубом бетоне.
КЕЙС КЕЙС КЕЙС КЕЙС. Цифровой дисплей пульсировал его именем, Зимнее Безмолвие информировал ее о связи.
— Мило, — сказала она. Она откатилась на пятки и потерла руки, хрустнула костяшками. — Что тебя задержало?
ВРЕМЯ МОЛЛИ ВРЕМЯ НАСТАЛО.
Она сильно нажала языком на нижний передний зуб. Он слегка подвинулся, и включились ее микроканальные усилители; случайные прыжки фотонов в темноте преобразовывались в электронные импульсы, бетон вокруг нее стал призрачно-серым и зернистым.
— Окей, милый. Теперь мы выйдем поиграть.
Ее укрытие
— Эй, Кейс, — сказала она, едва озвучивая слова, — ты слушаешь? Расскажу тебе историю… Был у меня парень однажды… Ты мне типа напомнил…
Она повернулась и осмотрела коридор.
— Джонни, его так звали.
Низкий, сводчатый коридор был уставлен дюжинами музейных стендов, архаических застекленных ящиков из темного дерева. Они неуклюже смотрелись здесь, против органических изгибов стен коридора, как будто их принесли и установили в ряд с какой-то забытой целью. Тусклая медная арматура держала сферы белого света через каждые десять метров. Пол был неровный, и когда она двинулась по коридору, Кейс понял, что это сотни маленьких пледов и ковров, наваленные в беспорядке. В некоторых местах толщина покрытия достигала шести слоев, пол из мягких заплаток вручную сотканной шерсти.
Молли обращала мало внимания на шкафчики и их содержимое, что раздражало Кейса. Он должен был удовлетвориться ее незаинтересованными взглядами, что давали ему фрагменты глиняной посуды, античного оружия, штуковины, до неузнаваемости густо утыканной ржавыми гвоздями, обветшалыми секциями гобеленов…
— Мой Джонни, знаешь, он был умный, в натуре парень не промах. Начинал как курьер на Мемори Лэйн, с чипами в голове, и люди платили за хранение данных там. За ним охотились яки, в ту ночь, когда я встретила его, и я завалила их киллера. Повезло как никогда, но я его завалила. И после этого у нас все было крепко и счастливо, Кейс.
Ее губы едва двигались. Он чувствовал, как она формирует слова; ему не нужно было слышать их сказанными громко.
— У нас была сквидовая закладка, так что мы могли прочитать следы всего, что он хранил. Выгрузили все это на пленку и начали обманывать некоторых клиентов, бывших клиентов. Я была посредником, мускулами, сторожевым псом. Я была по-настоящему счастлива. Ты когда-нибудь был счастлив, Кейс? Он был моим парнем. Мы работали вместе. Партнеры. Я была, наверное, восемь недель как из кукольного дома, когда я встретила его…
Она остановилась, повернула за острый угол и продолжила путь. Снова полированные деревянные рамы, их бока были цвета, напомнившего ему крылья тараканов.
— Неразлучные, любимые, даже наши сердца бились вместе. Как будто никто не мог вообще дотронуться до нас. Я бы им не позволила. Якудза, я думаю, все еще хотели схватить Джонни за задницу. Потому что я убила их человека. Потому что Джонни кинул их. И яки, они могут себе позволить готовиться охуенно медленно, они будут ждать годы и годы. Дадут тебе целую жизнь, просто потому что тебе будет больше терять, когда они придут и заберут ее. Терпеливые как пауки. Дзэн-пауки.