Незабытая: отчаянное сердце. Книга 2
Шрифт:
– Ты что-то поняла? – спросил меня Сфинкс.
– Мне нужно время, – сказала я и, убрав камень в сумку, обратилась ко всем, – и план по поимке кукловода на живца, на меня, этой ночью.
– Я не согласна использовать тебя! – ожидаемо воспротивилась Гулльвейг.
– Она сама это предложила, – сказал Велерус. – Она теперь не в Доме, и сама решает, что ей делать.
– Это слишком опасно! – настаивала Гулльвейг.
– Обсудим позже, – шикнул Сфинкс и встал так, чтобы скрыть меня от глаз отца Каллена, о котором я и думать забыла, потянувшись к крови орка.
Опасно или нет, хотелось разобраться
Закрыв глаза, я коснулась крови и вызвала багровые нити, приказав показать мне последние эмоциональные моменты жизни ее обладателя. Из общего клубка вновь отсоединилась лишь одна магическая нить и податливо связалась в узелок. Открыла глаза я уже за рыжеволосого орка в коридорах верхнего яруса трактира «Сонная Бочка».
В моей груди отчетливо ощущалось волнение и смятение. На другом конце коридора в кровавой дымке стоял тот самый мужчина с кудрявыми зелеными волосами и красным рисунком на глазах, которого описывала ключница, как последнего посетителя правого крыла библиотеки. По бумагам его звали Твинк, но я-то уже знала, как такие бумаги делались, и не сомневалась, что это не его настоящее имя. Он был одет также неприметно, как и орк, был ниже его головы на две, ухмылялся и предложил пройти в комнату для «разговора». Так и жертва, чьими глазами я сейчас видела, и странный человеческий мужчина без способностей к магии оказались там, где сегодня ночевали Гулльвейг и Сайрис.
«Оллу, мы так не договаривались!» – решился заговорить орк.
Его трясло, он отводил глаза. А я и не предполагала, что такое в разговорах случалось и с другими существами, тем более – с мужчинами.
«Ты что, струсил, Блас?» – усмехнулся Оллу.
«Зачем было убивать и тащить ТУДА охранника? Я выкрал то, что было нужно в моем заказе кузнецу; он мне за это крупную сумму обещал, как раз с долгами разобраться. На этом моя роль в твоей игре окончена, сам добывай ключи и прочее», – сказав это, я ощутила мимолетное облегчение на душе Бласа.
«Окончена, так окончена», – игриво произнес Оллу.
Блас не успел даже поднять на него взгляд. Но сердце его, прежде чем остановиться, наполнилось надеждой и радостью на мирное прекращение совместной работы.
Я снова закашлялась и едва не упала, но меня успела поддержать Гулльвейг, и это послужило поводом покинуть храм.
На площади я, отдышавшись, рассказала об увиденном остальным.
– Уже две наводки на кузнеца и портниха, как отправная точка высшеэльфийского любопытства, – подытожил Велерус. – Она, кстати, недалеко от храма живет. Жила…
– Еще выжившая кухарка Тиела осталась, – напомнила Гулльвейг.
Я достала зарисованные в библиотеке карты города и сверила местожительства оставшихся известных нам фигур, которые Велерус узнал от стражников. Заглянув мне через плечо, Сфинкс озвучил план нашего дальнейшего передвижения:
– К ней заглянем в последнюю очередь. Сперва – портниха, а затем – кузнец. Для экономии времени.
Оказалось, что дом, на нижнем ярусе которого в аккуратной пристройке жила и работала Оливия, через всю площадь смотрел прямо на храм. Показав ближайшей группе
Нас встретил звон колокольчика, висящего сразу за дверью.
Взору открылся коридор, с одной стороны которого висело большое широкое зеркало, собранное из множества маленьких, а с другой – полки с портновскими принадлежностями. Оглядывая их каждый на своем уровне глаз, мы двигались дальше, пока не уперлись в откидывающуюся к стене столешницу, на которой лежал ручной колокольчик и график приема вещей на починку.
За столешницей, в левом углу на полу лежали стопки вещей с приколотыми бумажными листами, где значились имена их владельцев. Велерус легко откинул столешницу, закрепил ее у потолка и мы завернули за угол, направо, где стояла прядильная машина с остатками нити, аналогичной той, которой зашивался шов на теле Бласа, и которая имелась у странной женщины из трактира. Они качались на ветру, как и ткани, висевшие вдоль стен коридора; здесь было в разы прохладнее.
– Та же нить, узнаете? – спросила я, собирая ее переливающиеся остатки и скручивая на катушку.
– Если бы эта Оливия не была уже мертва, я бы подумал, что она во всем как-то замешена, – сказал Сайрис и первым пошел по коридору.
Проход привел всех нас в уютное, прибранное помещение, освещаемое светом с одного-единственного окна. Оно было разбито.
Жилище совмещало простенькие приспешню и ложницу. В обстановке без всяких излишеств выделялся лишь увесистый сундук у кровати с большим замком, около которого сразу опустился на колени Сфинкс. Пока Гулльвейг и Сайрис проверяли стол и кушанья, я подошла к разбросанным у изголовья кровати бумагам, игнорируя огромное количество крови и осколков у окна. Возле кровати стояло узкое высокое зеркало на кованых ножках. Я встала так, чтобы не видеть своего отражения и обратилась к бумагам. Это были отчеты с прописанными задатками и итоговыми временем и стоимостью работ, где последние две строки занимали два имени: Тейран Солнечная Тень и некая Вексия.
– О, да здесь порядка трехсот золотых! – раздался радостный голос Сфинкса.
Мне не было нужды поворачиваться. Ясное дело: взломал замок, открыл сундук и щупает полный монет мешочек. Я лишь улыбнулась, а затем раздался причитающий голос Гулльвейг, заставивший меня покачать головой:
– Воровать нехорошо.
– Мне казалось, мы это уже проходи-и-или… – протянул Сфинкс, убирая богатую находку в свою походную сумку.
– Судя по написанному – это задаток на крупный заказ Тейрана. Здесь прописана сумма как раз в триста золотых, – поспешила заговорить я, чтобы не допустить очередной ссоры.
– Как бы проблем потом с ним не было, – цокнул Сайрис.
– С кем? Вы вообще о чем? – как ни в чем не бывало сказал Сфинкс и стал старательно делать вид, что обыскивает кастрюли, которые уже оглядели и Гулльвейг, и сам Сайрис.
– Что там еще написано? – спросил меня Велерус.
– Оливия отказала женщине по имени Вексия, которая просила ее спрясть волшебную нить, в пользу более дорого и объемного заказа от Тейрана, где должна была пошить с ее помощью мантии его свите.
– Здравое решение для выживания в месте, где все так дорого, – заключил Велерус.