Незабытая: отчаянное сердце. Книга 2
Шрифт:
– Для мира городов, где правят деньги, – поправил Сфинкс.
Велерус усмехнулся и снова обратился ко мне:
– Там, у окна, кровь, видела уже?
– Сейчас займусь, – кивнула я, откладывая бумаги.
Уже готовясь к тому, что я буду кашлять и, возможно, вряд ли удержусь на ногах, я присела около лужи кровавых осколков, коснулась компонента и закрыла глаза. Здесь моим желанием было увидеть этих Вексию и Тейрана, чтобы понять основание конфликта. Я думала, что если я увижу этого «хорошего» высшего эльфа, то проясню что-нибудь не только в деле, в которое ввязалась вся моя стая, но и в себе…
Передо мной в кровавой дымке вдруг появилась та
Когда картинка резко поменялась, меня замутило, но все быстро пропало, потому что я снова стала ощущать чужие эмоции: спокойствие, поскольку разворачивающаяся перед глазами ситуация в практике портнихи была далеко не первой. Вексия злилась. Хоть ее лицо и было по-прежнему закрыто, она кричала в ответ на отказ Оливии от заказа в пользу более дорогого, что она была первой и вообще та пожалеет, хотя Оливия оставалась вежливой и даже задаток вернула. В ответ она получила пощечину, но это никак не повлияло на эмоциональное состояние мастерицы.
Затем, я увидела саму Оливию, которая смотрела на свое отражение в зеркале и забирала короткие темные волосы под смешную шапочку, готовясь ко сну. Девушка не обладала магией и была человеком невысокого роста; она любовалась собой в длинном белом платье для сна, ощущала себя счастливой, радовалась выгодной сделке, и я не только чувствовала это по ее крови, но и видела в блеске синих глаз.
Внезапно раздался стук в дверь, однако за дверью никого не оказалось. За ней стояла ночь, и играл лунный свет в витражах храма. Когда Оливия вернулась к зеркалу, ее отвлек стук в окно. Стоило девушке подойти, как его разбил Оллу и со словами:
«Не стоило дерзить моей госпоже».
Накинул на шею портнихи веревку.
Задыхаясь и кашляя, я пересказала об этом своей стае, невзирая на беспокойство Гулльвейг и ее призывы дать мне отдохнуть. В конце концов, что я за колдун такой, если не могу справиться с магией, которая окружала меня и снаружи и изнутри всю мою жизнь?
– Задушил? – удивился Сайрис. – А откуда кровь?
– Спустил прямо здесь, прежде чем тащить куда-то, куда и всех остальных, – предположила я.
– Но куда… – вздохнула Гулльвейг.
– На сколах окна тоже кровь, – сказал Велерус. – Раз убийца разбивал стекло, он мог пораниться. К тому же, он тащил обескровленное тело.
– Мне кажется, Лекте нужно отдохнуть от магии крови хотя бы немного, – настаивала Гулльвейг.
– Спасибо, но я в порядке, справлюсь, – сказала я.
И хоть убедить я никого не смогла, – даже саму себя, – я упрямо поднялась на ноги и подошла к оставшимся в окне стеклам. В голове шумело, перед глазами двоилось, а сердце билось так, словно хотело успеть за всеми остановившимися сердцами, воспоминания которых я за сегодня потревожила и еще буду. Но я жестом игры на кантеле активировала заклинание видения потоков крови на своих глазах и внимательно осмотрела стекло. Найдя отличающуюся от уже прочитанной кровь секунд за пять, я оборвала заклинание в надежде, что так белки моих глаз будут красными недолго, и я не привлеку к себе лишнего внимания.
– Велерус прав, вот здесь пятна совсем иной крови, – я указала
Когда запятнанный кусок стекла был у меня в руках, я помедлила. Я всегда любила магию, испытывала азарт от экспериментов с ней и радовалась новым знаниям. Но сейчас меня мутило; от магии ли крови, истощения, чего-то иного или всего сразу – я не знала. Однако на меня смотрела вся моя стая. Да, они беспокоились за меня, но все понимали, что моя магия весьма полезна в нынешней ситуации. Я не могла позволить себе подвести их. Поэтому закрыла глаза и сосредоточилась на желании получить ответ на вопрос: «кто ты и где прячешься».
Теперь в кровавой пелене я видела Оливию. Она билась между сильными руками, крепко затянувшими на ее шее веревку, и с каждой секундой слабела. Убивая, Оллу испытывал… радость, но она слегка померкла, когда он заглянул в лицо мертвой Оливии и не увидел «красивой» гримасы.
Когда картинка сменилась, то первое, что я ощутила – это запах сырости и разложения, которые вызывали у Оллу ощущения дома. Он сдирал с Оливии кожу, думая о том, что этот его новый шедевр окажется куда эффективнее и впечатлит госпожу сильнее. Я отчетливо видела холодное подвальное помещение, по стенам которого были свалены кучи трупов, словно бы я снова очутилась в коридоре нижнего яруса склепа близ Клисхула. На полу стояла аккуратная, богато отделанная колба с красной жидкостью, а слева в углу находился то ли колодец, то ли сливная яма, где журчала вода.
На сей раз я не стала заходиться кашлем по окончанию действия заклинания, но меня все еще преследовал гнилостный запах подвала. Пока я рассказывала о сути своего видения, лишь Сайрис бродил по комнате. Он даже под кровать заглянул! В какой-то момент он подошел к нам и протянул… тканевую перчаточную куклу.
– Ты где это нашел? – спросил Велерус.
– За печью.
– Что это значит? – Гулльвейг с изумлением потянула руку к странной игрушке.
– Хотел бы я знать, – Сайрис нехотя отдал ей куклу.
Я не стала останавливать их, поскольку не увидела ни нитей магии, ни волшебных нитей в этой вещи. Но кукла вызывала интерес сама по себе. Она была сшита из мягкой ткани розоватого цвета, две большие серо-голубые пуговицы имитировали глаза, а толстые нити для обозначения волос заплетались в две косы и были… темно-фиолетовыми.
– Это ведь ты, – сказал Гулльвейг Сфинкс.
– Я вижу, но как такое возможно?..
– С нами играют, – скривилась я. – Думаю, здесь мы закончили. Нужно еще к убитому кузнецу сходить, осмотреться на месте…
– Ты как? – спросила Гулльвейг, убирая куклу себя к себе в сумку.
Я снова попыталась успокоить ее, и, когда она сделала вид, что поверила мне, мы покинули швальню. По пути к кузнице я старалась прятать лицо: опускала голову и держала полы капюшона. Не хотелось ни пугать как всегда покрасневшими от заклинания глазами жителей города, ни попасться на глаза высшим эльфам или тем, кто знал их и мог узнать меня.
Я шла и с досадой думала о том, что не увидела ни охранника, ни Оливию среди тех, из кого был сшит монстр, встретившийся нам при въезде в Конраку. Неужели, те десять жертв вообще не были нигде и никем не учтены, и их пропажей никто не занимался?.. Хотя… чего я ожидала, даже всего краешком заметив, какие различия существовали в жизни кварталов этого города… Кажется, Сайрис прав относительно того, где кукловод предпочитает выбирать своих жертв. Есть основания полагать, что в Конраку он обосновался больше, чем три дня назад.