Незабытая: отчаянное сердце. Книга 2
Шрифт:
– Не все делается только лишь магией, – наставнически произнес Велерус.
Гулльвейг не ответила ему. Вместо этого она обратилась ко мне:
– Ты совсем бледная. Постой, что это у тебя? На шее.
– А что там? – не поняла я.
Голос мой получился хриплым; я слегка покашляла и в тот же момент, кажется, поняла, что увидела Гулльвейг. Решив убедиться в этом, я слегка отодвинула ворот одежды и показалась ей.
– Синяк, словно тебя пытались задушить, но не смогли, – сказал Сфинкс.
Когда я посмотрела на него, он смотрел в окно.
–
– Станет еще лучше, когда все мы перекусим в трактире и спросим о куклах, – привычно улыбнулся Сфинкс и посмотрел на меня. – Тебе же хочется поглядеть, какой ты получилась?
Я слабо улыбнулась и задумалась.
В кругах кузнецов наверняка много кто обсуждает такой занятный ингредиент, как синяя магическая руда. Это – новшество, уникальность, большие деньги. Обзаведясь ею, Зук почти понял, как с ней работать шире, чем все привыкли. Не хватало всего ничего, – артефакта для рождения предметов, сочетающих в себе науку и магию, как наша шахматная фигурка коня из сапфира.
Имея недюжинное желание, Зук узнал о местонахождении нужной вещи. Но позволить ее себе даже на время не смог, поэтому нанял вора из банды «Клинки» по имени Блас, чтобы ее выкрасть. Как Блас связался с Оллу и кем они друг другу были, имея похожую одежду, оставалось неясно, но Блас поплатился жизнью и лицом за иное видение хода его дела. В итоге ни подавителя, ни руды. Судя по ящикам в кузнице Зука, ее там было много. Кто мог вынести это все? И откуда обо всем этом могли знать высшие эльфы?
Трактир встретил нас небольшим количеством посетителей и скандалом. Грузный человеческий мужчина ругался с трактирщиком и пытался ударить его через стойку, да только тот ловко уклонялся, будто не раз оказывался в подобных ситуациях.
– Нет, вы все-таки скажите во всеуслышание, зачем вы селите в комнату, где произошло убийство?! – тягучим голосом спрашивал он.
– Так там же все убрали, – тихо оправдывался трактирщик.
– А вдруг и меня там убьют? – не унимался недовольный постоялец. – Верните-ка мне деньги, я лучше в «Двенадцать огров» пойду!
Трактирщик со вздохом высыпал на стойку монеты и стал отсчитывать нужную сумму. Постоялец праздновал свою победу словами «поделом, будете знать, как обманывать». Затем к стойке подошел Велерус и максимально презрительно произнес:
– Даже на войне в одно и то же место мечом стараются не бить. Успокойся уже и потеряйся где-нибудь. – Не успев взять со стойки все отодвинутые в его сторону монеты, некогда грозный постоялец, несмотря на свои габариты, шустро покинул трактир, и Велерус спросил у трактирщика уже спокойно, – а при уборке места убийства была найдена игрушка?
– Да, были целых две, – улыбнулся ему трактирщик и собрал оставшиеся монеты. – Уборщица отдала их беспризорникам, что часто у торговых лавок с чем-нибудь съестным ошиваются. Ближе к главному въезду в Конраку. Там, кстати,
Когда я поняла, что это было обращение ко мне, то поспешила спрятаться в капюшоне. В этот момент Велерус отвернулся от стойки и проворчал:
– Как иголку в стоге сена искать, что детей, что игрушки эти…
– Две порции тушеных овощей, пожалуйста! – обратился к трактирщику Сфинкс, выглянув из-за Велеруса.
Когда все перекусили как обычно за разными столами и встретились на улице, было решено идти к торговым лавкам еще и потому, что там, со слов Сайриса, можно было найти Нику, чтобы спросить, что она знает о банде «Клинки».
– Не мастер я с детьми общаться, – почесал в затылке Велерус.
– Есть тут у нас один специалист, – усмехнулся Сфинкс и покосился в сторону Гулльвейг.
– Сперва нужно купить другие игрушки, – со знанием дела проговорила она, оттопырив указательный палец, – чтобы заменить ими те, что нужны нам. Дети обычно привязываются к игрушкам.
К полудню улицы нижнего квартала Конраку наводнило такое количество существ, что у меня голова пошла кругом. Просто идя за своей стаей и перестав удивляться способностью каждого из них ориентироваться в столь хаотичных местах, я то и дело одергивала качающийся на ходу капюшон, даже несмотря на то, что Гулльвейг сказала мне, что мои глаза давно пришли в норму.
Двигаясь в окружении самых разных рас, нити магии с некоторых из которых смешивались и рябили, через пестрые пристройки к нижним ярусам высоких белокаменных домов, мы выискивали лавки, торгующие снедью. В общем шуме жизни этого района нижнего квартала можно было различить и громкие зазывания к определенной торговой лавке, и жаркие споры о лучшем товаре, – и для привлечения внимания, и нет, – и ворчания недовольных ценой покупателей, и лес знает, что еще. Хотелось заткнуть уши, стать невидимой, взлететь и умчаться за пределы крепостных стен. Как можно скорее!
От мыслей отвлек довольно высокий тонкий голос, своей наигранной надрывностью заставляющий поморщиться. Его обладательницей оказалась эльфийка со светлыми, почти белыми волосами и такого же цвета глазами и разрисованной кожей. На ней были обноски, словно она только что вышла из леса, и большая шляпа в виде вытянутой шляпки мухомора.
Стукнув посохом по гладким камням дороги, она гневно обратилась к торговцу, предлагающему преимущественно съедобные наборы для походов.
– Отдай грибы!
– С чего это вдруг? – насторожился тот. – Деньги вперед!
– Я говорю – отдай! – требовала эльфийка, вновь постучав посохом. Светло-зеленые нити магии с него вяло поплыли в стороны. – Незачем тебе ими тут торговать!
– Чего ты прицепилась? – всплеснул руками торговец. – Безумица!
– Ах, так!? – оскорбилась эльфийка и круто развернулась, обратившись к потоку живых существ. – Слушайте все, этот человек продает отравленные грибы!
– Лгунья! – гаркнул торговец, сжав кулаки.