Нежданно-негаданно
Шрифт:
— Скажи мне, что делать. Ферн, бога ради, если ты хочешь, чтобы я остановился, предупреди сейчас, потому что у меня почти не осталось самообладания.
Ее улыбка была намеренно провоцирующей. И Данте закрыл ей рот поцелуем. Ответ Ферн был столь же пылким, свидетельствующим о желании, сдерживаемом слишком долго, о взрыве головокружительной, безудержной страсти.
Не прерывая поцелуя, Данте стащил с нее халат. Его руки ласкали ее тело, вызывая трепет наслаждения. Ферн в свою очередь тоже срывала с него одежду.
Никто из них не знал, кто сделал первый
Ферн не сомневалась, что Данте — великолепный любовник, но ее мечты померкли перед реальностью. Он занимался любовью так же, как танцевал квикстеп, — безошибочно угадывая нужную ласку, нужное движение, всегда в идеальном взаимопонимании с партнершей. Казалось, будто тело Ферн создано именно для этого момента, для этого мужчины.
В последний момент Данте заколебался, заглядывая ей в лицо, словно искал окончательного подтверждения. А для Ферн любая задержка была невыносимой. Она хотела его, и немедленно.
— Данте, — нетерпеливо прошептала она.
Он испустил быстрый вздох удовлетворения и в следующую секунду был в ней, упиваясь их слиянием.
Обаятельный интриган, покоривший Ферн, стал любовником, который инстинктивно угадал тайные желания ее тела. И он наверняка осознает свою власть над ней. Но она не боится этой власти, потому что полностью ему доверяет…
Затем Ферн сделала первый шаг, лаская Данте так, как ей никогда не пришло бы в голову раньше, потому что он не похож на других мужчин. Он засмеялся, безоговорочно повинуясь и приглашая ее делать то, что ей нравится, — приглашение, которое она с жаром приняла.
Позже, когда они пришли в себя, он приподнялся на локте, глядя на нее со смесью торжества и радости.
— Зачем мы ждали так долго? — прошептал Данте.
«Мы медлили, потому что я сдерживала себя из страха проникнуться к тебе слишком сильными чувствами. Я знала, что, сблизившись с тобой, рискую влюбиться, а я этого не хотела. Любовь — верный путь к разбитому сердцу, а я не настолько храбрая. Правда, теперь уже слишком поздно».
Этого Ферн сказать никак не могла. Поэтому просто раскрыла объятия и нежно, немного по-матерински обнимала Данте, пока они оба не уснули.
Когда первые лучи рассвета просочились в комнату, Данте осторожно встал с постели, чтобы не разбудить Ферн, и подошел к окну.
Жизненные обстоятельства приучили его к осторожной отчужденности. Это позволяло ему следить за происходящим, словно стороннему наблюдателю, — насмешливо, порой даже цинично.
С Ферн все было по-другому. Она дразнила его, тревожила и провоцировала. Иногда он задавался вопросом, понимает ли она, что искушает его, но потом замечал выражение ее глаз — оценивающее, вызывающее, выводящее на следующий уровень игры, в которую они играли. Ферн вела свою партию с виртуозным мастерством, толкая его на всякие безумства, вроде покупки бикини. Она увлекала Данте к краю, к тому моменту, когда он пошлет к черту самоконтроль, правящий его жизнью.
Никто не мог предсказать
Ему не доставило ни малейшего удовольствия то, что вчерашний вечер сулил много соблазнов. Было по меньшей мере три спальни, где его ждал радушный прием. Вместо этого он следил за дверью Ферн, пока не появился голый по пояс Сандор.
Когда он услышал, как она залепила пощечину незадачливому соблазнителю, ликованию его не было конца.
Это означало, что в игре, которую они вели, победила Ферн, а он проиграл. Или, быть может, наоборот? Впрочем, какая разница? В любом случае он был счастлив.
Данте осторожно опустился на кровать, чтобы не потревожить Ферн. Ему хотелось полюбоваться ею вот такой, расслабленной и удовлетворенной, дышавшей почти беззвучно. Завиток волос упал ей на лицо, и он нежно убрал его. Рука задержалась, погладила лицо.
Ее губы раздвинулись в улыбке. Она проснулась.
— Доброе утро, — прошептал Данте, устраиваясь рядом с ней и привлекая к себе.
Ее голова на его плече, тело, прильнувшее к телу, и чувство возвращения домой, друг к другу. Что еще надо?
— Доброе утро, — пробормотала Ферн.
— Все хорошо?
— М-м-м! — Она спрятала лицо у него на груди.
— Мне тоже, — согласился он. — Очень хорошо.
Они помолчали.
— Что будем теперь делать? — спросил Данте.
— Уедем отсюда, — тут же ответила она. — Сандор непременно нас вышвырнет.
— Жаль. Хотелось бы задержаться ненадолго — хотя бы для того, чтобы помозолить ему глаза. Он заставил меня ревновать. Теперь моя очередь отплатить ему той же монетой.
— Ревновать? Тебя?
— Не притворяйся. Ты прекрасно знаешь, что творишь со мной. Тебе нравится видеть, как я поджариваюсь на горячих углях?
— Признаюсь, были забавные моменты, — улыбнулась Ферн. — Но это потому, что ты старался сдержать слово. Не всегда успешно, заметь, но пытался.
— Разумеется, — возмущенно отозвался он. — Не забывай, джентльмен всегда держит слово.
— Джентльмен? Ха!
— Давай обсудим это в другой раз, — торопливо предложил Данте. — Суть в том, что я не мог нарушить обещание, поэтому должен был добиться того, чтобы ты нарушила его сама. Ты вынудила меня отступить, так что я невинен как младенец.
— Ой, ради бога! — усмехнулась Ферн. — Единственное, чего я не могу представить, — так это что ты невинен. Ты хитрый, коварный, подтасовывающий, двурушничающий… А, к черту все это! Кому есть дело до того, что ты темная личность? Что ты делаешь?
— А на что это похоже? Теперь помолчи, и я докажу, насколько я темная личность.
Смеясь, он стал ласкать ее с таким рвением, что она задохнулась.
— Полагаю, мне следует быть благодарной Сандору, — заявила Ферн, когда они вернулись на землю. — Может, он и болван, но он оказал нам услугу. Знаешь, ведь он хотел, чтобы я поснимала его.