Нежеланный брак

Маура Катарина

— Он однажды сказал что-то вроде того, что скоро будет ассоциировать его звук со мной. Почему ты спрашиваешь? Что-то не так?

— Фэй, — говорит Валентина мягким голосом. — Этот рояль был сделан для Тары Виндзор. Хотя она и завещала его Диону, есть причина, по которой он позволил ему прийти в негодность. Он не может выносить звук этого рояля, не думая о своей матери, и именно этот рояль, единственное время, когда Дион может даже смотреть на него, — это когда он пьян. Он никогда не мог отпустить своих родителей, и он никогда по-настоящему не горевал о них. Вместо этого он всегда избегал любого упоминания

о них. Если он наконец-то возвращает частичку их в свою жизнь, то это очень хороший знак.

Что? Страх поселяется в глубине моего желудка, когда я вижу рояль в ином свете, и мое сердце болезненно сжимается. Неужели я неосознанно заставляла Диона смотреть на что-то, что причиняет ему боль, что-то, что он хотел скрыть и забыть? Почему он позволил мне?

Сиерра осторожно касается золотого логотипа Виндзор на рояле, и Рейвен подходит к ней, ее рука обвивается вокруг ее лучшей подруги.

— Я должна была рассказать тебе о рояле, — говорит Рейвен Сиерре. — Я видела его в прошлый раз, но не связала все воедино.

Сиерра качает головой и поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Тот факт, что оно здесь, что Дион позволяет тебе играть на нем без малейшего намека на протест… ты понятия не имеешь, как много это значит для всех нас, Фэй, — говорит Сиерра. — Ты, возможно, не осознаешь этого, но ты делаешь то, что никто из нас не мог сделать. Ты помогаешь ему двигаться дальше.

Я вспоминаю испуганный взгляд в его глазах в первые несколько раз, когда он слышал, как я играю, и то, как он отвлекал меня от этого, прикасаясь ко мне. В наши дни он, кажется, доволен тем, что может откинуться назад и наблюдать за моей игрой, но так было не всегда. Я просто не распознала его поведение таким, каким оно было на самом деле.

— Я причиняла ему боль? — спрашиваю я, мой голос дрожит.

Когда я спросила его, почему он так напился на прошлой неделе, он не ответил мне, но теперь это имеет смысл. Должно быть, его убило искать фотографии своих родителей, просто чтобы найти одну фотографию моей мамы для меня. Это того стоило, сказал он, когда увидел мою улыбку. В то время я не понимала, чего ему стоило вернуть мне эти воспоминания.

— Нет, — говорит Рейвен. — Ты исцеляешь его. — Она улыбается мне с такой искренней благодарностью, что я немного расслабляюсь. — Дион не будет говорить об этом, но поверь мне, когда я говорю, что это огромный шаг вперед для него.

Рейвен берет Сиерру за руку и осторожно ведет ее к дивану, ее взгляд падает на старые фотоальбомы, которые я разбросала повсюду. Они обе улыбаются, но это не совсем достигает их глаз. Сиерра берет одну из моих любимых фотографий, ту, где мы с Дионом в детстве, и прижимает ее к груди на мгновение.

— Ты понятия не имеешь, что ты для него сделала, правда? Человек, который открыл дверь сегодня, был братом, которого я думала, что потеряла, и ты вернула его мне, нам. Я обязана тебе всем, и ты даже не осознаешь этого.

Я качаю головой, присоединяясь к девушкам на диване.

— Что бы вы ни думали, что я сделала для него, я могу заверить вас, что он сделал для меня больше, — говорю я ей мягким голосом.

Она благодарно кивает мне, ее взгляд блуждает по фотографиям на кофейном столике. Я выбрала свои любимые и

планировала развесить их по дому, но, возможно, это не такая уж хорошая идея в конце концов. Больно осознавать, что я не могу читать Диона так хорошо, как думала. Если бы я хоть немного подозревала, что просмотр этих фотографий причиняет ему боль, я бы спрятала их.

— Я помню это, — говорит Сиерра, поднимая фотографию, где она сидит на качелях, а Дион ее толкает. Затем она смотрит на меня. — Я знаю, ты думаешь, что ничем мне не обязана, но я не согласна, и я точно знаю, как отплатить тебе.

Затем она показывает другую фотографию, где Дион накрашен помадой, а Сиерра держит набор для макияжа.

— Мы втроем знаем столько неловких историй о Дионе, которые ты просто обязана услышать.

Я улыбаюсь и киваю ей в знак благодарности. Я жажду знать больше о своем муже — я хочу знать все о нем, особенно о прошлом, которое его преследует. Я хочу знать, что он любил раньше, что заставляло его улыбаться. Есть так много вещей, которые он мне не расскажет, и из-за этого я неосознанно причиняла ему боль.

Вэл усмехается и тянется к своей сумочке.

— Я определенно знаю несколько интересных фактов о нем, которые меня можно убедить рассказать после нескольких рюмок, — говорит она, показывая бутылку текилы. — Они не из его детства, но уверяю вас, вам понравится.

Рейвен улыбается, с понимающим взглядом в глазах.

— Например, ты знаешь, какой любимый цвет у Диона? — спрашивает она, залезая в карман своей куртки и вытаскивая рюмки со словами «Девичник Виндзор против покера» на них. Все они персонализированы именами, выгравированными на них, и похоже, что я получаю свою собственную. Интригующе. Они определенно пришли подготовленными, но я не совсем уверена, к чему. Что такое «анти-покерный вечер»?

Я киваю.

— Конечно. Это синий.

Сиерра и Рейвен обмениваются заговорщическим взглядом и одновременно взрываются смехом.

— Итак, послушай, — говорит Рейвен, пока Вэл начинает разливать текилу по рюмкам, а Сиерра открывает контейнер Tupperware, который она принесла, наполненный ломтиками лайма. — Его любимым цветом до дня моей свадьбы был зеленый. Через несколько дней он появляется в моей студии и говорит, что хочет несколько галстуков и запонок очень специфического синего цвета. Он потратил час, отвергая все, что я ему предлагала, и позвольте мне сказать вам, Дион так не делает. Он самый легкий на подъем из нас всех, поэтому я была серьезно сбита с толку. Это не имело никакого смысла. В конце концов, мне пришлось смешивать цвета на заказ для него и подгонять ему вещи на заказ. Я несколько месяцев пыталась понять, что с ним не так, и в конце концов именно Вэл это заметила.

Валентина смеется, ее рука обвивается вокруг меня, когда она наклоняется ко мне, ее глаза на моих.

— Это так очевидно, оглядываясь назад, — говорит она, прежде чем снова засмеяться.

Сиерра качает головой.

— Его новый любимый цвет — это точный оттенок твоих глаз, — говорит она с дразнящей ухмылкой на губах.

Девушки все взрываются смехом, пока я сижу на диване, ошеломленная и смущенная, мое сердце бешено колотится, когда я вспоминаю, что он сказал мне, когда я бросила его галстук на пол в его лондонском офисе.