Неживой
Шрифт:
— Я недооценил её. Что такого задумало Древо и зачем так залезло в голову старой ведьмы?.. Хм-м-м. Ты хотя бы помнишь её? Ярину?
Ярр вспомнил рыжие волосы, объятья и теплоту, исходившую от них, так поразительно отличную от того, что у него есть сейчас.
— Это… она со мной сделала?.. — удивился Ярр.
— Да. Она тебя создала. Взамен утраченного. Теперь твоя мать жаждет мести. Ты идешь по этой тропинке, чтобы расчистить ей путь, полагаю. Боюсь у тебя нет иного выбора, кроме как пройти его до конца.
— Расчистить… путь?
— Да. Это плохая земля.
— И что там… в конце?
— А вот этого я не знаю. Но я помогу тебе на этом пути.
Анчибилл покинул его так же резко, как и появился.
Голод снова напомнил о себе. Словно маленькое лезвие он проворачивался и покалывал внутри, мучил и не давал покоя. Ярр убил несколько голубей и оленя, выдавил их соки себе в нутро, разгрыз кости и всосал органы.
Сырое мясо пьянило, в нём была энергия, сила и теплота. От него прибавлялось энергии и становилось не так тошно, по крайней мере на несколько коротких мгновений. Животные и птицы, которым он сворачивал шеи, боялись его. Последние секунды их жизни пропитывались ужасом, словно ядом и вместе с каждый куском мяса он проглатывал и моменты их жизни. Звериные и малопонятные картинки тихих опушек и уютных безопасных нор, вкус и запах мха, трав и полевых цветов, полёты под облаками в штормовых порывах ветра. Иногда в этих картинках был страх за жизнь, голод или боль, но никогда в них не было такого ужаса, который они испытывали перед своей смертью от вида и присутствия Ярра.
Ярра хотел прекратить это, с каждой смертью, что-то внутри него боязненно сжималось. Он не хотел больше забирать жизни, начинять этих созданий ужасом и пожирать их, но не мог остановиться. Темнота захватывала его и он в ней терялся, не мог себя контролировать.
Его снова начало мутить. Шатающейся походкой он сошёл с тропы, схватился за старое дерево чтоб не упасть, зашёл за него, упал на колени и его вывернуло. Было больно, казалось его челюсть и рот лопнут от того, что выходило из его нутра. Извивающиеся ветки, похожие на чёрных шершавых змей, упали на землю, которая тут же пропиталась соком его нечистот, сплелись между собой и выстроили причудливую конструкцию. Знаки скверны появились из него всё чаще и чаще, как бы помечая проделанный им путь.
Немного придя в себя Ярр, снова поднялся на ноги и начал осматриваться в поисках добычи. Лес чувствовал его тёмное присутствие, его обитатели, которые бы могли стать ему пищей бежали без оглядки. В ярости Ярр перевернул несколько камней и разбил несколько гнилых деревьев, затолкал в себя несколько сотен вонючих улиток и слезней и пошёл туда, куда так тянуло.
Смеркалось. Как только солнце скрылось за горизонтом дышать и двигаться стало легче. Каждый раз он злорадствовал, празднуя закат словно какую-то свою победу.
В этот раз он выбрал другую дорогу. Слишком сильна была ещё память о маячащей перед глазами толпе полутёмных фигур, из которой то и дело вырываются острые вилы и горящие головни
Стоп.
Это не его вещи и не его память. Он забрал их. Отнял у людей, которые хотели убить его и которых убил он.
Что он такое? Почему убивает и не может остановится? Где его память и вещи? Где он их оставил?
Голым быть неприятно. Он найдёт другую одежду. И потом… что потом?
Он смог пройти поляны три или четыре прежде чем снова ощутил сопротивление. Болотные топи, в которых он провёл первые дни своей жизни не были такими плотными и тягучими как воздух, который боролся с каждым его движением.
Он всё не мог найти этому никакого объяснения. Животные и люди свободно перемещались где хотели, а ему приходилось бороться за каждый шаг вперёд. За каждый шаг туда, куда его словно бы толкало в спину. Сила сопротивления была разной. Иногда он чувствовал лишь лёгкую усталость и недомогание, а иногда будто сотня невидимых рук облепляла его с головы до ног и пыталась выдавить из жизненного пространства. Там, где он уже прошёл, эта странная сила словно бы испарялась. Но ему нужно было идти вперёд, а не назад. И это отнимало много сил.
«Плохая земля», — сказал Анчибилл. Кто сделал её такой, что она не принимает Ярра? Почему все хотят ему навредить? Почему они просто не могут оставить его в покое?
Впереди он услышал шаги и вдохнул запах. Человеческий, но сильно отличающийся от тех, что он улавливал до этого. Слишком чистый и перемешанный с лесными травами. Ярра сковал привычный страх, он хотел спрятаться, но чёрный комок голода поднялся у него из живота и заставил зашипеть и показать зубы.
— Привет! — громко сказал человек и помахал перед собой рукой.
Ярр застыл. Человек смотрел как-то сквозь него и впервые не испугался. Впервые не попробовал убить его или убежать. От него не исходило никого страха или угрозы. Лишь то, что он однажды почувствовал в объятьях от своей матери. Какая-то теплота…
— Привет! — повторил человек, улыбнулся и забавно завертел головой как сурок.
Ярр увидел, что глаза е белые, и они не улавливают движений Ярра. Он был слеп или почти слеп. Впервые при встрече с человеком у Ярра появилось время подумать. Он стиснул зубы, проглотил комок голода и тихо зашипел, надеясь, что человек уйдёт с его дороги, и что Ярр сам сможет пройти мимо.
— Не бойся. Я не причину тебе вреда. И ты мне не причиняй, — добродушно ответил человек и прошел мимо него, кинув через плечо: — Если ты голодный, то подожди немного. Скоро сядем обедать.
Человек сошёл с тропинки, проворно и почти не глядя, спустился по камням, преодолел ручеёк, дошёл до крыльца небольшого, едва заметного домика в низинке и отворил дверь. Послышался шум и спустя минутку человек снова показался на улице. В руках он нес небольшенький котелок и кожаную сумку. Он остановился около небольшой ямки, обложенной камнями, повесил котелок на металлическую триногу, выгреб остатки недогоревших углей и заснул туда несколько мелко нарубленных поленьев.