Неживой
Шрифт:
До прихода беженцев-бинордов эта земля пустовала. В отличии от тёплой и солнечной гавани Старшего Оплота, эта низина вбирала в себя весь холод и всё жестокие северные ветра, доносимые с моря. Сюда же доставал один из языков-течений моря Безмилости, часто делая воду у берега ледяной и перехватывающей дыхание.
Небеск невольно усмехнулся нищему и захолустному виду этой отшибины, и с довольным видом переглянулся со своим ближайшим партнёром-соглядатаем, седоватым и жирным Псоем. Навстречу им собралась небольшая толпа мужчин, высоких и мускулистых,
— Кого это лихая тут ещё притащила? — спросил самый высокий из них, показательно держащий на плече добрый топор из почти матового железа.
— Не боись, холоп, свои приехали. Небеск я, бояр привёл на помощь, раз уж князь и сын этих земель ленится, — ответил ему боярин, слезая с коня.
— Вас-то нам и не хватало… мы свою виру сами тянем, — мужик показательно сплюнул под ноги их коням.
— Ну и как тянется? Истребили чудище? — с усмешкой спросил Небеск, набрал побольше воздуха и заговорил так громко, чтоб его услышали в самых дальних домах.
— Братья! А вы мне именно братья! Пускай мы разной крови и живём по- разному, но земля у нас одна. Знаю ваш народ гордый. И не без причины! Я тоже гордый, но когда беда случилась, гордость свою забыл, спиной коня зад отбил, но сюда примчался. Неужто мы позволим какой-то нечисти наши деревни разорять? Нет, не позволим. Князь наш, защитничек и батька, от бед отвернулся наших, сидит и пирует с гостями заморскими день и ночь. На разговор не идёт, ответа перед людом своим держать не хочет. А меж тем восьмая деревенька пала! Дотла Нанайку Зверь изжог и извел, три дня сопротивлялась, да не осилила. Вот только и узнали мы, как к Валашке подошли. А больше-то и нет деревень наших тут поблизости. К вам теперь Зверь нагрянет.
Небеск сделал внушительную паузу, с удовольствием наблюдая как селяне прервали свои дела и работы, навострили уши и начали стягиваться поближе к нему.
— Мой народ давно тут, — продолжил вещать Небеск. — Много у нас врагов и соседей беспокойных было, самых разных, и из лесов, и с моря, и с больших дорог. Но как видите — мы давно в мире живём и несколько поколений войны и резни не знали. А всё потому, что край наш друг за друга горой стоит. И лихо мы лицом к лицу встречаем.
— Сладко говоришь, бояркин, — недобро усмехнулся здоровяк с топором. — Только знаем мы вашу братию. Хочешь чего говори, не томи мою поясницу.
— Смешно мне, — вдруг зычно рассмеялся Небеск и с вызовом посмотрел на вожака. — Но гордых потомков северян зову я на битву. Не они меня зовут! А я их! Пускай кто оружье держать может к нам присоединится. Лихо изловим, да положим ему конец в огне и земле.
— А потом что? — вожак покачал головой и прокрутил топор пальцами, словно он был травинкой.
— Потом что? — Небеск усмехнулся и глядя в глаза вожаку сказал уже намного тише. — Торгуй я вилами, да факелами… мне бы может и Зверь наруку был. Состояние бы сделал. Но у меня половина дохода с медовени, мук и вин идёт. Нужно мне, чтоб деревни эти стояли, да урожай везли ко мне. Вот что потом. Будем жить, да поживать как ранее. Мне больше ничего не нужно. Приехал
Вожак даже как-то опустил плечи, почесал пудовым кулаком затылок, сплюнул на землю и помрачнел.
— Прав торгаш, — громко произнёс он. — Мы тут много бед снесли. Но страх худшая из них. Что до его жирного отъетого живота и торговли плохо и для нас тоже плохо. Наши прадеды сюда за миром пришли. И мы обязаны его хранить.
— Но… Хармвэй… — обратился к нему один их крепких седоватых мужчин. — Лихо-то это никто не видел. Только слухи гуляют, что по ночи шныряет то тут, то там. И быть может это и не лихо никакое, а молодёжь развлекается.
— Ну так пойдём и проверим! — отрезал вожак. — Дым же сам видел вдалеках. Думаешь нанайцы сами свои дома подожгли?
— Ты что ж предлагаешь? — удивился старик. — Возьмём топоры и копья, наденем повязки родовые да пойдём свои же селенья разносить?
Вожак покивал головой, его лоб пошёл складками и проступил напряженной веной, он нерешительно повернулся к Небеску.
— А твои-то правы! Но мы тоже неглупые, знаем способы как лихо выманить, — соврал ему Небеск.
— Добро. Коли так, — вожак успокоился, оглядел своих людей и приказал: — Собирай всех. Наведём у себя порядок, как надлежит. Да дальше к зиме будем готовиться.
— Эй! Наймиты! Выходи! Разговор есть! — крикнул Хармвэй стоящему на стене острога копьеносцу, но тот не обратил на него никакого внимания.
— Эй! К тебе обращаются! Капитана своего позвони уже! — крикнул следом Небеск, размахивая руками.
— Эй, урод! Это вообще-то наш острог! — побагровел Хармвэй и махнул рукой, словно собирался запульнуть топор стражнику в голову, но тот снова не отреагировал.
Раздались шаги, пробряцали доспехи и неспешно на стену поднялась ещё одна фигура в доспехах.
— Слушаю.
— Вас тут отсиживаться что ли послали, троглодиты? — крикнул ему Хармвэй. — Ай да чудище бить с нами.
— Не велено, — сухо ответил капитан.
— То есть как не велено? А на кой чёрт мы вас пустили?! — Хармвэй подобрал с земли булыжник и с размаху всадил его в бойницу, рядом с капитаном. — А ну открывай ворота, пёс помойный!
— Что-то ты путаешь, капитан! — крикнул ему Небеск. — Мы от князя. Он вас нанял на чудовище охотится.
— Приказ князя. Удерживать острог. Никого не пускать. Ждать князя.
— Сам князь что ли приедет? — рассмеялся Небеск. — И когда это будет? Молчишь, паскуда надменная! Ну и чёрт с вами! Сами разберемся. Пойдём Хармвэй. Не будем время тут терять, лучше когда всё кончится пойдём все вместе к князю и зададим ему вопросы.
— Тут говорят у полей наших видали… По ночам бегает, — хмуро сказал Хармвэй, когда они вошли в небольшую деревушку, в паре часов неспешной ходьбы от Валашки.