Курчавит ветер волосы льна,А я томлюсь все той же загадкою;Не в первый раз уже душа больнаТоской пленительной и мукой сладкою.Так отчего же и в этот раз,Голоса чувства снова не слушая,Стараюсь холодом ненужных фразРаскрывшуюся оледенить душу я.Разве не ложью звучат слова?Разве возможно быть ими связанным?Моя душа потому и жива,Что каждый миг трепетала несказанным.1921
«Насторожившаяся зреет нива…»
Насторожившаяся
зреет нива,Роса тепла, как пар от молока,И поворачиваются ленивоНеповоротливые облака.1921
«Не легок сон случайного ночлега…»
Не легок сон случайного ночлега,Когда в ушах проклятья ЭвменидИ ветерок с аттического брегаНемолчною цикадою звенит.Сквозь кружева водоворотной пены,Взлетев в пылающие облака,Стрела лукавой АнадиоменыНевинного пронзает голубка.Не по плечам тяжелая обуза,Но к свету пробивается родник,И уж парит лирическая МузаНад тем, кто в ночь к источнику приник.И все к судьбе направлены дороги,Где лавр и мирт друг с другом сплетены,И громыхают немощные дрогиПо мрамору классической страны.1921
«Не ошибочны эти слова…»
Не ошибочны эти слова,Но они прозвучали ошибкой;Для других ты быть может права,А меня не уверишь улыбкой.Если чувств откровенно-нагихТы не хочешь показывать людям,Никогда говорить при другихО родстве наших душ мы не будем.Ты ведь знаешь, как знаю и я,Что пленительной отданы силе,От себя даже это тая,Мы блаженных томлений вкусили.Лепестков у надежды не рви,Предназначенное непреложно;Только в нежной друг к другу любвиРасцвести нам обоим возможно!1921
«Не траурной, а розовой печали…»
He траурной, а розовой печалиНезримый след отметил мне чело;Январь жесток, а в сердце зажурчалиРучьи любви и сердце зацвело.И день, и ночь являют профиль милый,Тугую грудь и слабую ладонь,И томный ток пронизывает жилы,Вливая в кровь расплавленный огонь.О, этот жар!.. В нем таешь, не сгорая;В ушах звенит: – от прошлого отчаль,Еще нежней твоя любовь вторая,Которой улыбается печаль.1921
«Нет, никогда я не забуду…»
Нет, никогда я не забудуЭтого светлого мгновенья,Преобразившего все вдруг,Скамью склонившуюся к пруду,Горячих губ прикосновеньеИ трепетанье теплых рук.Струя легкого ароматаОт резеды ли, от гвоздик лиС ветром плыла из цветника,Тускнел розовый тюль закатаИ вдалеке к деревьям никлиБатистовые облака.Я ждал пока лесенкой шаткой,Медленно, с грациею гибкой,Ты поднималась на крыльцо,И было мне наградой сладкойНеожиданною улыбкойОбмолвившееся лицо.<1921>
«Игру его любил творец Макбета…»
Игру его любил творец Макбета;Им скорбну мысль Камоэнс облекал.А. С. Пушкин
«Игру его любил творец Макбета»,А впрочем,
может быть, и не любил,Не вызовешь ведь всех их из могилСкончавшихся любителей сонета,Чтобы у них потребовать ответаДействительно ль сонет им был так мил,Что многие повыбились из сил,Трудясь над ним с заката до рассвета.Я думаю, нам Пушкин не солгал,Ему равно ни холодно, ни жарко,Что Дант, Шекспир, Мицкевич и ПетраркаСонетами прельщались, и у скалНа взморье иль в уединеньи парка«Им скорбну мысль Камоэнс облекал».1921
«Меня воображенье захватило…»
Меня воображенье захватило;Сквозь мглу и снег я вижу наявуЗакатывающееся светилоИ остывающую синеву.Крутой туман распластан над болотом,Осенний воздух – крепкое вино,И вдоволь горизонтным позолотамСегодня разогреться не дано.И мреет сумрак матово-кирпичный,С которым гармонируют вполнеКудрявый дым над крышей черепичнойИ ранний свет в готическом окне.Тростник хрустит как изморозь сухая,Прохладный ток касается лица,И в смутном отдаленьи затихаяЗвенит напев шального бубенца.<1922 г. 6 марта. Понедельник.Москва>
«Двусмысленна и не ясна…»
Двусмысленна и не ясна,В апрельский день многолукавыйМне представляется веснаАллегорическою славой.Ненастояща синеваИ блики золота фальшивы,А воробьиные словаИ слишком приторны и лживы.И вот разветривая сны,Сырою мглой туманя лица,Веет дыхание весны,Чтоб серым мороком разлиться.1922 г. 10 апреля. Понедельник.Москва
«Изящно и легко выделывая па…»
Изящно и легко выделывая па,Предусмотрительно ты пробирайся к двери,Не то нам здесь сейчас проломит черепаИлья-Артур Фрумсон поэмою о Мэри.1922 г. 3 мая. Среда.Москва
«Илья-Артур Фрумсон…»
Илья-Артур ФрумсонСвоей поэмой жалкойСперва вогнал нас в сон,Потом огрел как палкой.1922 г. 3 мая. Среда.Москва
«О, щедрая память, зачем эта стертая дата…»
О, щедрая память, зачем эта стертая датаТебя заставляет тянуть бесконечную нить?..Довольно, довольно!.. Пускай это было когда-то,Сейчас я не смею в былое себя заманить.Ведь все уплывает, чтоб снова уже не вернуться,И каждая встреча разлукой должна расцвести;Обнявшие руки еще не хотят разомкнуться,А губы, целуя, уже восклицают: «Прости!..»Мы живы мгновеньем, нам лишь настоящее мило,Грядущее смутно, а прошлое смыто волной,И то, что вчера нас предчувствием счастья томило.Сегодня печалит, а завтра пройдет стороной.Зачем же, о, память, я узами связан твоимиИ ласковым ветром из теплого сумрака летТы снова приносишь все то же певучее имя,Навстречу рассвету застенчивой ночи вослед?..1922 г. 11 июня. Воскресенье.Москва