Нежное создание
Шрифт:
— Она сделает, сделает. Всё сделает, что прикажешь. Руз, не молчи! — с трудом разжала его негнущиеся пальцы.
Раздув ноздри, Якубус поморщился и хлопнул ладонью по стене у головы Ники:
— Сделаешь, что я скажу, поняла?
Ника плюнула мужчине в лицо. Не сдержалась, не успела остановить охватившее её чувство гадливости и презрения.
Расплата не заставила себя долго ждать.
Якубус отёр рукавом щёку, схватил сестру за горло и сильно сдавил:
— Коль смеешь идти против меня, держи ответ. Вот думаю, не определить ли
По телу Ники пронеслась нервная дрожь; от ужаса подкосились колени. Отвратительная тошнота скрутила живот и комом подступила к горлу. Даже тогда, когда Якубус получит деньги, ему ничего не помешает засадить вышедшую из повиновения сестру в психушку. В этом времени признать любого недееспособным и отделаться от него навсегда не пачкая руки кровью проще простого. Попасть в лечебницу легко — уйти невозможно.
— Якоб… — застонала мать. — Чего ты хочешь, сынок? Я… я всё сделаю, что ты скажешь.
— Сделает Руз! — он с силой впечатал Нику спиной в стену.
Продолжая держать за горло, приблизил своё лицо к её лицу и тихо, словно боясь, что их подслушают, заговорил:
— Дам тебе пузырёк. Как стемнеет, пойдёшь к Ван дер Мееру. Делай что хочешь, но он должен выпить то, во что ты вольёшь зелье. Оставишь дверь открытой. Не ту, что выходит на улицу, а ту, что ведёт во двор. Утром с матерью уедешь в Амстердам.
— Якоб, сынок, — заныла мама, плаксиво всхлипывая. Гладила его по плечу. — Дай мне пузырёк. Я пойду, я сделаю. Я отравлю Ван дер Меера.
— Не ной! — прикрикнул он на мать. — Я не собираюсь его травить. Он крепко уснёт. Остальное не ваша забота.
— Я… я пойду, — теребила госпожа Маргрит сына за рукав.
— Тебя он не впустит в дом, а вот её впустит, — Якубус сильнее сдавил горло сестры. — Ты меня поняла, Руз?
Ника захрипела. Перед мутнеющим взором зароились кровавые мошки. Слабыми пальцами тщетно пыталась разжать железную хватку мужчины. Утвердительно закивала и просипела:
— Поняла.
Якубус убрал руки.
Ника захлебнулась воздухом, закашлялась, согнулась пополам. Массируя шею, через силу прохрипела:
— А когда мы вернёмся… через пять дней… Ван дер Меера уже похоронят. Устроишь ему несчастный случай?.. В его доме случится пожар?
— Зачем портить добро, сестрёнка, — самодовольно отозвался брат, вытирая потные руки о полы кафтана. — К тому же наш дом рядом. Не хотелось бы потом заливать водой и его. И только посмей учудить что-нибудь этакое, — он покрутил растопыренными пальцами перед её лицом. — Деньги в Амстердаме получишь векселями. Поняла?
Ника молчала, потрясённо сознавая, что соседу осталось жить всего ничего. Ван дер Меер собрался уладить вопрос за пять дней? У него нет даже суток! А у неё? Якубус снова вынуждает её стать главным исполнителем.
—
— Да, — еле слышно ответила Ника, не узнав голоса Руз, настолько жалким и чужим он показался.
Якубус торжествующе вскинул подбородок:
— Вот и славно.
Ника ненавидела себя за трусость, но мозг сам выбрал подобную защитную реакцию. Понимание, что твоя жизнь находится в руках другого человека, извечный животный страх смерти и отчаянное желание жить подключили инстинкт самосохранения. Оправдывала себя: именно так и нужно реагировать на серьёзную опасность — безоговорочно уступить и отступить.
В кухне хлопнула входная дверь; раздался стук подошв кломпов. Держа перед собой большой плетёный короб, в коридор вошла Хенни. Настороженно осмотрела мертвенно бледную молодую госпожу и заплаканную хозяйку в сбившемся набок чепце.
— Что-то случилось? — с подозрением огляделась по сторонам.
Якубус ухмыльнулся и поманил прислугу пальцем:
— Иди сюда.
Округлив глаза, Хенни испуганно закачала головой и попятилась:
— Я ничего не видела и не слышала, хозяин. Меня не было. До-олго не было. Поутру как ушла, так и… вот, только вернулась.
Он удовлетворённо кивнул:
— Похвально, Хенни. Как оказалось, ты самая умная из всех женщин, живущих в этом доме. Жалованье с сегодняшнего дня станешь получать четыре гульдена.
— Благодарствую, — ответила служанка радостно. Развернулась и поспешила назад в кухню.
Задев что-то ногой, чертыхнулась. Вопросительным взором проводила крупную морскую раковину, с мелодичным звоном подкатившуюся к ногам хозяина.
Якубус желчно усмехнулся.
От ожесточённого удара ногой раковина врезалась в стену и с хрустальным звоном разлетелась на части.
Едва сдерживая закипавшие слёзы, Ника с ненавистью смотрела вслед уходившему мужчине. Ноги не держали. От пережитого стресса перед глазами расплывались чернильные пятна.
— Козёл… Чтоб ты сдох, — процедила она сквозь сжатые зубы.
Якубус остановился и прислушался.
— Ты что-то сказала? — обернулся на сестру.
— Пожелала тебе удачи, — закашлялась Ника, бессильно сжав кулаки.
Она не плакала, когда было больно, когда казалось, что живёт последние минуты. Сейчас стало достаточно пустячного повода, чтобы слёзы хлынули из глаз бурным потоком.
Такая же и жизнь — хрупкая, как панцирь моллюска. Но не все моллюски безобидные. Большинство из них за вторжение в их жизнь отплатят смертельным впрыском яда в кровь обидчика.
У Ники есть время до вечера, чтобы обдумать случившееся и составить план действий. В этот раз она всё учтёт и просчитает.
Втягивать Хенни и госпожу Ма в убийство Якубуса она не станет. Если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам.
Ника сделает всё одна, без свидетелей и с неоспоримым алиби для себя.