Нежный гром
Шрифт:
часть контракта уже исполнил. И кто знает, может, и мы справимся со своей.
7. Длиннее вечности
Бог дерзновенной любви
Явил делом, что, возлюбив Своих сущих в мире, до конца возлюбил их.
Иоанна 13:1
Славьте Господа, ибо Он благ, ибо вовек милость Его.
Псалом 135:1
Бог,
«спасибо»? Ты дал каждому тело, не похожее ни на чье другое. А мы прославили Тебя?
Случается, но редко.
Мы жалуемся на погоду. Недовольны игрушками. Спорим, кому достанутся вновь открытые земли, и какой пол, мужской или женский, лучше. И секунды не проходит, чтобы кто-нибудь где-нибудь не использовал Твое имя, чтобы не
проклясть ближнего, потрясая своим указательным пальцем и призывая Тебя в арбитры справедливости. (Как будто есть
Твоя вина в случившемся.)
Ты наполнил мир пищей, а мы виним Тебя за голод. Ты делаешь все, что нужно, чтобы Земля не опрокинулась, а льды
Арктики не растаяли. Ты предлагаешь голубое небо, а мы требуем дождя. Даешь дождь — нам нужно солнце. (Как будто мы
сами знаем, что для нас лучше.)
Мы готовы сильнее аплодировать мускулистому метателю шаров, нежели сотворившему нас Богу. Мы написали
больше песен о лунном свете, чем о спасшем нас Христе. Мы песчинка на хвосте слона, и все равно требуем, чтоб Ты
обеспечил нас местом для парковки, когда оно нам понадобится. А если не дашь, мы скажем, что Тебя не существует. (Ведь
наше мнение так много значит!)
Мы загрязняем мир, который Ты нам доверил. Мы не заботимся о телах, которыми Ты нас наградил. Мы игнорируем
Слово, которое Ты послал в мир. И еще мы убили Сына, в котором воплотился Ты Сам. Избалованные дети. Толкаемся, пинаемся, надуваем губы, оскорбляем окружающих.
У Тебя есть все причины бросить нас.
Я бы сделал именно так! Умыл бы руки и начал все сначала где-нибудь на Марсе! А Ты поступишь так?
Я читаю Твой ответ в лучах восходящего солнца. Я слышу его в шуме океанских волн. Чувствую, прикасаясь к коже
новорожденного ребенка.
Отец, Твоя любовь не иссякает. Никогда. Даже если мы презираем Тебя, игнорируем, не слушаемся, Ты не меняешься.
Наше зло не может истощить Твою любовь. Наша доброта не может ее увеличить. Мы не заслужили ее нашей верой, но и не
подвергли опасности своей глупостью. Ты любишь нас не меньше, если мы падаем. Ты не любишь нас больше, если мы
преуспеваем.
Твоя любовь никогда не кончается.
Как объяснить такое?
Возможно, мы найдем ответ в вопросе. Мамы,
Простите меня. Но все-таки почему?
Месяцами этот ребенок причинял вам боль. Из-за него (или из-за нее) кожа покрывалась красными пятнами, а походка
стала как у утки. Из-за него вам так хотелось сардин или соленых крекеров, а по утрам тошнило. Это он пинал вас в живот.
Занимал место, которое ему не принадлежало, и ел пищу, которую сам не готовил.
А вы его согревали. Оберегали. Кормили. А он хоть сказал вам «спасибо»?
Ты что, шутишь? Только вывалился из утробы и принялся орать! То в комнате слишком холодно, то одеяло слишком
грубое, то сиделка неприятная. А чего он хотел? Маму.
А отдохнуть вам хотя бы удавалось? Я хочу спросить, кто делал всю работу по дому эти девять месяцев? И почему
папа не может взять все на себя? Нет, папа не может. Ребенок хочет маму.
Он ведь даже не предупредил вас, когда собирается родиться. Просто явился, и все. И как явился! Вел себя просто
варварски. Ты кричала. Ты потела. Кусала губы и рвала простыни. А после? Спина болит. Голова кружится. Тело промокло от
пота. Каждый мускул в напряжении.
Тебе бы надо злиться, а ты?
Далека даже от мыслей о злобе. На твоем лице — оттенки неземной любви. Он для тебя ничего не сделал, а ты его уже
любишь. Он истязал твое тело и устраивал рвоту по утрам, а ты бережешь его как величайшее сокровище. Его личико все
сморщено, а глазки еле различимы, но ты уже рассуждаешь о его красоте и великом будущем. Еще недель шесть он будет
будить тебя по ночам, но и это не важно. Это написано у тебя на лице. Ты просто сходишь по нему с ума.
Почему?
Почему мать так любит свое дитя? Потому что это ее ребенок? Нет, в этом есть нечто большее. Потому что это ее
ребенок Потому что это ее плоть и кровь. Ее кость и нерв. Ее надежда. Ее наследие. Ее не беспокоит тот факт, что младенец
ничего не способен ей дать взамен. Она знает, он беспомощный, слабый. Она знает, что дети не сами просятся в этот мир.
Бог знает, что и мы не просились.
Мы Его идея. Мы Его. Его лицо. Его глаза. Его руки. Его прикосновение. Мы — это Он. Всмотрись в лицо любого
человека на земле и заметишь Божье подобие. Некоторые, может, и выглядят как очень дальние родственники, но на самом
деле это не так. У Него нет двоюродных братьев, есть только дети.
Каким-то невероятным образом мы объявлены Телом Христа. И хотя и не можем делать то же, что творит наш Отец, нет более великой истины чем эта: мы — Его. И это навечно. Он любит нас. И это неизменно. Ничто не может отделить нас от
любви Христа (см. Рим. 8:38,39).
Если бы Бог не сказал всего этого Сам, я оказался бы полным глупцом, напиши я такое. Но раз уж Он сказал, я буду