Незримые академики

Пратчетт Терри Дэвид Джон

– Ха! У них ничего не получится, – с гордостью заявила Гленда.

– Джу тоже так считает.

– Мы обычно зовем ее Джульетта, – сказала Гленда.

– Она попросила нас называть ее Джу. Что-то не так?

– Э… да нет… – неловко начала Гленда.

– Вот и хорошо, – перебила мадам, которая прекрасно знала, когда не следует замечать намеков. – А теперь давай оторвем ее от новых подруг, и уж присмотри, чтобы она как следует выспалась.

Послышался смех, и девушки, помогавшие во время показа, толпой выбежали в сырую комнату, бывшую преддверием рая.

Среди них была Джульетта, и смеялась она громче всех. Она отделилась от остальных, завидев Гленду, и крепко ее обняла.

– Гленди, правда, здорово? Как в сказке!

– Да, может быть, – согласилась Гленда, – но не все сказки заканчиваются хорошо. Не забывай, что у тебя есть работа с отличными перспективами, а еще каждый день разрешается уносить домой остатки. Вот что следует помнить.

– А по-моему, вот что следует забыть как страшный сон, – заметил Пепе. – Читала сказку про Сажушку? Фея машет палочкой, двор аплодирует, сотня прекрасных принцев выстраивается в очередь, чтобы хотя бы понюхать ее туфельку… А ты хочешь, чтобы Джу вновь принялась сажать тыквы?

Он взглянул на их непонимающие лица.

– Ладно, ладно, кажется, я вас слегка запутал, но главное-то вы поняли! Это отличный шанс! Главное, не упустить его! Выбраться из ведерка!

– Лично я думаю, что нам пора домой, – чопорно ответила Гленда. – Пойдем, Джу.

– Вот видишь, – сказал Пепе, когда они ушли. – Ведерко с крабами как есть.

Мадам заглянула в бутылку, чтобы проверить, не наберется ли там, вопреки всем вероятиям, хотя бы на один бокал.

– Ты знаешь, что она буквально вырастила эту девочку? Джу сделает то, что скажет Гленда.

– Какая досада, – ответил Пепе. – А Гленда скажет: не высовывайся, сиди на кухне и пеки пироги. По-твоему, это жизнь?

– Должен же кто-то печь пироги, – заметила мадам с возмутительным спокойствием.

– Я тебя умоляю!.. Только не Джу. Пожалуйста, только не Джу. Разрешается уносить остатки?.. Ох, боги.

Мадам подобрала очередную бутылку. Она знала, что бутылка пуста, поскольку оказалась в пределах досягаемости Пепе в конце очень долгого дня, но все-таки заглянула и в нее, потому что жажда правит миром.

– Хм. Может быть, все закончится иначе, – произнесла она. – У меня ощущение, что мисс Гленда вот-вот задумается. За убогим пальто и ужасными туфлями кроется мощный ум. Возможно, сегодня ему выпал шанс.

Чудакулли шагал по коридорам Незримого Университета, и мантия уверенно развевалась за его спиной. Ноги у него были длинные, и Думмингу приходилось рысью бежать следом, чтобы не отставать. Блокнот он оборонительно прижимал к груди.

– Вы ведь знаете, что мы постановили не использовать эту штуку для иных целей, кроме чисто исследовательских, аркканцлер. Вы сами подписали эдикт.

– Правда? А я не помню, Тупс.

– Зато я помню очень отчетливо, сэр. Вы сделали это сразу после случая с господином Флорибундой.

– Это кто такой? – поинтересовался Чудакулли, продолжая решительно шагать вперед.

– Тот, кто проголодался и попросил у Шкафа сандвич с ветчиной.

Просто чтобы посмотреть, что получится.

– Но, если не ошибаюсь, все взятое из Шкафа надлежит вернуть на место через четырнадцать часов и четырнадцать минут?

– Да, сэр. Именно так. Шкаф действует по странным законам, которые мы еще не вполне изучили. Так или иначе, господин Флорибунда заявил в свое оправдание, что подумал, будто правило четырнадцати часов не касается сандвичей с беконом. Он никому ничего не сказал, поэтому студенты на его этаже всполошились, только когда услышали вопли четырнадцать часов спустя.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, – сказал Чудакулли, по-прежнему устремляясь по коридору с внушительной скоростью, – но разве к тому моменту сандвич не переварился?

– Да. Сэр. Тем не менее он вернулся в Шкаф. Самостоятельно. Это было прелюбопытное открытие. Мы и не знали, что так бывает.

Чудакулли остановился, и Думминг врезался в него.

– Что конкретно случилось с Флорибундой?

– Позвольте мне обойтись без подробностей, сэр. Хорошая новость: его скоро перестанут возить в кресле. Насколько мне известно, он уже вполне способен ходить с палочкой. Какое взыскание на него наложить – это, разумеется, решать вам, сэр. Отчет у вас на столе, наряду с изрядным количеством других бумаг…

Чудакулли зашагал дальше.

– Флорибунда сделал это, чтобы посмотреть, что получится? – с интересом уточнил он.

– Так он сам сказал, сэр, – подтвердил Думминг.

– Притом вопреки моему недвусмысленному приказу?

– Именно так, сэр, – ответил Думминг, который хорошо знал аркканцлера и уже примерно представлял, куда тот клонит. – Поэтому, сэр, я настаиваю, чтобы он…

Он снова врезался в Чудакулли, поскольку тот остановился перед огромной дверью, на которой висела ярко-красная табличка, гласившая: «Запрещается выносить из этой комнаты любые предметы без непосредственного разрешения аркканцлера. Подписано: Думминг Тупс, ИА».

– Что это такое? – уточнил Чудакулли.

– Исполнительный администратор, сэр. Вы были очень заняты, а поскольку наши мнения вполне совпадали…

– Да, конечно, но все-таки «ИА» здесь лишнее. Не забывай, что та юная особа сказала насчет «ОО».

Думминг достал огромный ключ и открыл дверь.

– Позвольте также напомнить вам, аркканцлер, что мы вынесли мораторий на использование Шкафа Любопытных Вещиц до тех пор, пока из здания не будет удалена остаточная магия. Мы до сих пор еще не избавились от того кальмара.

– Мы вынесли, Думминг, – уточнил Чудакулли, резко обернувшись, – или ты, на правах ИА, сделал это вместо меня?

– Э… ну… кажется, я уловил ход ваших мыслей.

– Прямо сейчас мои мысли заняты проектом фундаментального исследования, – сказал Чудакулли. – Оно будет направлено на то, чтобы спасти сырное ассорти. Многие согласятся, что нет цели благородней. А что касается молодого Флорибунды…

– Да, сэр? – устало спросил Думминг.

– Его необходимо повысить. Прибавь ему еще один уровень.