Нф-100: Адам в Аду
Шрифт:
К руководству института Жанна идти опасалась. Если про здешних обитателей просто забыли в суматохе, то, вспомнив, могут спохватиться и тихо привести ситуацию в соответствие с буквой закона.
Нужен был защитник вне стен института. Возможно, даже такой, кто недолюбливал бы институт и уж во всяком случае не побоялся бы выступить против него. Желательно, понимающий, о чем идет речь и лично заинтересованный в исходе.
Кривцов, известный как своими трудами, так и обидой на и новые порядки в целом, подходил идеально. И Ро, выслушав все доводы
Хуже не будет.
– - Ты обговорила с ним детали?
– - спросил, наконец, Ро, прерывая молчание.
– - Да. Утром.
– - И?
– - Я... не знаю, Родион. Но это ведь только один из вариантов!
Ро понял, что план Кривцова ему не понравится.
– - Что случилось?
– - наконец потребовал он объяснений.
– - Он...
Жанна глубоко вздохнула и наконец выпалила:
– - Он хочет пригласить к себе... одного из вас.
– - То есть... как?
– - Очень просто. Я должна вытащить нейрокристалл и карту памяти из тела и принести их Кривцову. У него есть адам, такой же, как у вас. Один из вас... просто съездит в гости. Если захочет, конечно.
Ро почувствовал, словно мурашки пробежали по его телу. Чертов мозг, кожи нет, а мурашки бегают!
Вспомнился Стас.
– - Зачем ему это?
– - Говорит, хочет познакомиться. Говорит, что должен быть уверен, что вы, оказавшись на свободе, не потеряете смысл жизни, который сейчас -- в борьбе, и не запросите эвтаназии... как те, раньше. Он боится, что это будет означать конец не только для вас, но и для всех вообще...
Ро покачал головой. Это звучало немыслимо! Умереть, чтобы снова воскреснуть, пойти на это добровольно... Не это ли они все проделывали, и не раз? Но одно дело перезагрузиться, зная, что через полчаса придешь в себя в безопасной каморке, в окружении своих, и совсем другое -- отдать свою личность чужие в руки, не зная, вернешься ли. И куда вернешься.
Жанна пожала плечами:
– - А что нам остается?
Жанна встала.
– - Чашку оставь, -- сказал Ро.
– - Зачем, я помою...
– - Оставь.
Жанна послушно поставила чашку на стол.
– - Пойдем к остальным?
Ро кивнул:
– - Да. Только не говори им пока.
Жанну приветствовали бурно. Здесь ее любили. Она приносила кое-какие вещи: книги, одежду, инструменты -- все, что просили. И новости. Новости ценились в этом отрезанном аппендиксе мира дороже всего. Каждый раз пять пар глаз смотрели на Жанну с надеждой и обреченной уверенностью -- самой ожидаемой новости она им не принесет.
Но были новости поменьше и попроще, из тех, которые не способны изменить вечность, но могут ее скрасить.
Петр Евгеньевич, хоть и говорил, что перестал следить за развитием науки, считал своим долгом просматривать новые статьи. Кроме того, его живо интересовало, что делалось у него дома. Год назад он узнал, что его внучка вышла замуж, и очень переживал -- за хорошего ли человека.
– - Родился малыш у них, -- рассказывала Жанна старику.
– - Мальчуган. Как назвали, правда, не знаю еще. В следующий раз скажу.
– - Но хоть здоровы они там?
– - Здоровы, Петр Евгеньич, все здоровы! А вот статьи, которые вы просили...
– - Спасибо, Жанночка, спасибо вам, родная...
И Профессор забрал стопку в свой угол, украдкой вытирая слезу.
Про деда, разумеется, никто не знал. Похоронили, устраивали поминки раз в год. Жанна поначалу порывалась рассказать родственникам о судьбе Профессора, но тот запретил.
– - Они отплакали уже, Жанночка -- так зачем прошлое ворошить?
Ванька просил учебники. Время от времени он забывал, где находится, и нырял сознанием в свои последние учебные дни. Он начинал озираться чаще, и все нервничал, что экзамен по китайскому уже на носу, а он почти не готов.
– - Как китайцы? Наступают?
– - спрашивал он у Жанны.
– - Какие китайцы?
– - Все! Их все больше, лет через двадцать без китайского шагу этого... не ступишь, вот. Так что спасибо за учебник. Если захочешь, когда выучу -- тебе отдам. Тебе тоже нужен будет китайский.
– - Всегда пожалуйста. И спасибо за предложение.
Иван Михайлович просил водки. Жанна исправно приносила ему бутылку, и тот вливал ее в себя. Жидкость проходила через механическое тело и покидала его в неизменном виде, но Михалыч всем на удивление пьянел.
– - Плацебо, -- констатировал Профессор.
– - Он считает себя пьяным, и потому становится пьяным. Эх, все-таки жаль, что мозги у него не электронные. Принесите ему, Жанночка, в следующий раз простой воды. Уверен, эффект будет тот же.
– - Воду нельзя!
– - встревал Ванька.
– - Заржавеет!
Иван Михайлович поднимал бульдожьи глаза на собравшихся и подтверждал:
– - Воду -- нельзя!
Петр Евгеньевич принес новую редакцию прошения. Жанна внимательно изучила ее.
– - Петр Евгеньевич, по-моему, она уже готова, -- сказала она наконец, возвращая бумагу автору.
– - Вы меняете какие-то мелочи, но в целом суть ясна и излагаете вы хорошо. Не пора ли уже идти дальше?
Профессор откашлялся и засунул бумагу за пазуху.
– - Вы правы, Жанночка. Я тогда пробегусь еще разок, внесу последние правки, и доверимся судьбе.
Бунтарь подошел к Жанне, вежливо склонил голову. Ро почувствовал укол ревности.
– - Жанна?
– - Да. Вы, наверное, тот, о ком мне Родион рассказывал?
– - Наверное.
– - Как вас звать?
– - Здесь прижилась кличка "Бунтарь". Меня устраивает.
– - Вам что-нибудь нужно, Бунтарь?
– - Выбраться отсюда.
Жанна улыбнулась в ответ:
– - Очень надеюсь, что скоро смогу выполнить вашу просьбу.