Нгуен Минь Тяу След солдата
Шрифт:
Кинь несколько раз перечитал короткое, как телеграмма, письмо жены на вырванной из школьной тетрадки страничке и, смеясь, сказал Няну, что, с тех пор как они поженились, жена написала ему писем семь, и каждое предельно лаконичное. Причем писала она только тогда, когда он находился на фронте. Если же Кинь уезжал надолго по каким-то другим делам, писем, сколько бы он ни задерживался, не писала. В старину бытовало поверье - писать мужу можно только на войну, и Кинь в перерывах между боями читал эти неровные, по-детски неумело написанные женины строчки. Никогда в своих письмах жена ни на что не жаловалась, стараясь ничем не тревожить Киня.
У них было пятеро детей. Два сына
Кинь дал Няну почитать письмо жены, а заодно и длинное, обстоятельное, на четырех страницах, письмо от Чи, старшего сына, который теперь уже, наверное, был далеко от родных мест. Среди всего прочего Чи писал:
«…Несколько дней перед отъездом удалось пробыть дома. Завтра отправляюсь на пункт сбора студентов, едущих учиться за границу. Бомбить у нас стали меньше. Говорят, потому, что враг концентрирует свои силы в Кхесани. Новый год на этот раз отмечали только один день, потом все вышли в поле. Известие об успехах всеобщего весеннего наступления очень воодушевило людей, все стараются работать еще лучше. В нашем районе ведут хозяйство еще не на научной базе, от этого все огрехи. Использование рабочей силы тоже пока не планируется, и в этом деле много расточительства. Отец, все это время я принимал непосредственное участие в работе нашего сельхозкооператива и никогда не забуду, с какой самоотверженностью трудились наши односельчане, никогда не забуду тех трудностей, через которые прошли они в эти годы. Дома я пробыл пять дней и в каждый из них по два раза выходил вместе с мамой в поле. Наверное, теперь я не смогу ездить домой на каникулы. Вернусь только после окончания учебы. Я уже сказал об этом маме. С тех пор как началась операция в Кхесани, мы регулярно слышим о наших победах и всякий раз вспоминаем о тебе и Лы. Интересно, где ты читаешь мое письмо - в командирском блиндаже или в траншее? Я уезжаю, так и не повидав ни тебя, ни брата. Мы, все, кто едет учиться, понимаем, что это необходимо для нашей страны. Я обещаю жить и учиться так, чтобы быть достойным тех, кто сражается на фронте. Я никогда не забуду моих сверстников, тех лучших представителей моего поколения, которые с оружием в руках защищают нашу отчизну…»
* * *
Незадолго до того как Кинь получил письмо из дому, он узнал, что Лы находится на высоте 475. Большая половина их 5-го полка сейчас расположилась у подножия этой высоты.
Телефонная связь с Лыонгом часто нарушалась. Когда она была восстановлена, Кинь попросил своих разведчиков соединить его с НП артполка, чтобы поговорить с Лы.
– Вы из какого подразделения?
– спросил чей-то деловитый голос на том конце провода, едва их соединили.
– Из пятого хозяйства, - ответил Кинь.
– У меня личное дело к товарищу Лы.
Телефонист с НП, услышав сильный диалектный акцент, видимо, догадался, кто звонит, и тут же закричал в трубку:
– Подождите, пожалуйста, товарищ командир, я сейчас сбегаю
Кинь терпеливо ждал, не отнимая трубки, пока раздавшийся в ней легкий щелчок не подсказал ему, что связь вновь нарушена.
Телефонная связь с НП артполка «Кау» стала предметом особой заботы Няна. В предстоящих боях командир полка намеревался обеспечить эффективную артподдержку пехоте, а связь с артиллеристами никак не удавалось сохранить невредимой. Обсудив все с начальником штаба, Нян поручил Кхюэ лично обеспечить эту телефонную линию и дал ему двое суток на выполнение этой задачи. Кхюэ тут же принялся за дело. Он изучил обстановку на месте и затем вызвал в штаб полка помощника командира взвода, отвечавшего за связь с высотой 475.
К Кхюэ явился связист с перебинтованными головой и рукой. Он вошел не без затаенной гордости, всем своим видом будто говоря: «Смотри, я только что с передовой». Помощник командира взвода сел на телефонный кабель, сложенный перед штабным блиндажом, старательно сделал самокрутку, не спеша закурил ее и наконец, взглянув на Кхюэ, спросил:
– Нян, наверное, сильно ругает нас?
Кхюэ разложил перед ним карту, и в его острых глазах мелькнула усмешка.
– Ошибаешься, он орден тебе готовит!
– Хватит, парень, ты сам у нас побывай, тогда поймешь, что это за линия связи. Не так-то просто обеспечить ее, как ты думаешь, сидя здесь.
– А я ведь правду сказал.
– Лицо Кхюэ стало суровым.
– Что бы там ни было, а это действительно самая тяжелая линия. Скажи-ка, в чем вы испытываете наибольшие затруднения?
– В людях. Я просил подкинуть нам еще пять человек.
– Сейчас у вас сколько осталось?
– Со мной - трое.
– Я доложу, чтобы вам добавили людей, - ответил Кхюэ, - причем таких ребят, которые уже в боях побывали, обстрелянных. Но только ровно столько, сколько нужно, чтобы создать две надежные группы для устранения повреждений на этой линии… Что еще?
– Еще вот это.
– Помощник командира взвода показал на обгоревший во многих местах телефонный провод, висевший перед блиндажом.
– Знаю, - не глядя кивнул Кхюэ.
– Отправьте бойцов собрать трофейный. Я видел, на дороге номер девять очень много валяется брошенного американцами кабеля. Поискать только надо.
– Значит, не дадите?
– Если бы был - не пожалел бы, - примирительно сказал Кхюэ.
– Ну, а еще что? Наверное, скажешь, что враг сильно бьет?
– А ты как думал?
– сердито буркнул связист.
– Я пойду с вашими бойцами, - спокойно проговорил Кхюэ.
– Поищем участок, по которому можно было бы с большей гарантией проложить телефонный кабель к высоте 475. Видимо, протяженность увеличится по сравнению с прежней, зато у нас будет меньше повреждений.
Помощник командира взвода залился краской и, взглянув на Кхюэ, недоверчиво спросил:
– С нами пойдешь? И когда же это?
– Сегодня в семь вечера. Подходит? Я уже несколько вечеров подряд делаю такие вылазки, прикидываю, как и что. Проведу вас, посмотрите, подходящее ли место я нашел.
Нян вместе с начальником штаба нетерпеливо ждал результатов работы Кхюэ. Прошли ночь и целый день. Наконец было получено сообщение Лыонга: «Группа связистов во главе с Кхюэ достигла высоты 475, но связь снова прервана».
На второй день, когда рано утром Нян и Кинь проводили летучку, в блиндаж с грустным видом вошел начальник штаба и сказал:
– Кхюэ погиб!
Нян и Кинь разом повернулись к нему.
– Откуда сообщение?
– спросил Кинь.
Начальник штаба вынул из кармана и протянул им солдатскую книжку и несколько бумаг, принадлежавших Кхюэ.