Нгуен Минь Тяу След солдата
Шрифт:
– Кто-то из саперного батальона нашел у высоты 475. Погиб от разрыва бомбы. Его похоронили, а бумаги и личные документы прислали в часть.
Нян свернул бумаги вместе со схемой, на которой красной звездочкой обозначалось место могилы, положил их в свою планшетку и, повернувшись к начальнику штаба, сказал:
– Прикажите командиру роты связи немедленно отправить группу для устранения повреждения в телефонной линии у высоты 475.
– Затем, стараясь сохранять спокойствие, продолжил летучку.
Кинь не пошел обедать. В этот
Устав, Кинь вернулся к себе и сел перед землянкой. Когда-то Кхюэ вырыл ее специально для Киня. Замполит понимал, что много бойцов полегло, выполняя свой священный долг, и все же никакие доводы не могли его утешить: слишком он любил Кхюэ и по-отечески был привязан к нему.
Всю ночь Кинь не мог сомкнуть глаз. Погиб Кхюэ… Сколько бы он мог еще сделать, этот парнишка, останься он жив! Но разве все остальные юноши, которые окружают Киня здесь, на фронте, не такая же надежда страны? Разве они не столь же смелы и талантливы? Ведь именно об этом и писал Чи, его старший сын, который сейчас уехал учиться за границу.
Лишь под утро замполит немного вздремнул. Его разбудил грохот разорвавшейся неподалеку бомбы. Перекрытия заходили ходуном, и тут же пронзительно задребезжал телефонный звонок.
Кинь приложил к уху холодную телефонную трубку и хриплым голосом ответил:
– Кинь у аппарата. Кто говорит?
– Это Кхюэ! Товарищ замполит, говорите с Лы!
От неожиданности Кинь сел. Руки его дрожали, ноги стали будто ватными. Еще немного - и он уронил бы телефонную трубку.
– Кхюэ, это ты? В самом деле ты?
– волнуясь, несколько раз переспросил Кинь.
– Я, Кхюэ, - спокойно подтвердили на том конце провода.
– Товарищ замполит, соединяю вас с Лы. Он на высоте 475.
– Кхюэ, сынок, подожди!
– закричал Кинь.
– Кхюэ, послушай! Мы же с Няном получили известие о твоей гибели, нам передали все твои бумаги!
– Утка, товарищ замполит!
– засмеялся Кхюэ.
– Я живой! Сижу в блиндаже у Лыонга! Товарищ замполит, говорите с Лы, он волнуется…
– Отец, здравствуй!
– отчетливо прозвучал такой родной и в то же время какой-то незнакомый голос сына. Киню сначала даже показалось, что откуда-то издалека сейчас с ним разговаривает просто какой-то боец, а не его сын. Кинь впервые слышал звонкий голос Лы после последней встречи на марше.
– Как там у вас, сынок?
– Ничего, отец, хорошо живем! Как ты?
– Все шутишь! От тебя толком ничего не добьешься!
– Правду говорю, отец! Вот только что праздник устраивали!
– Какой еще праздник?
– Наши ребята, разведчики, пели
– Помни, сынок, что мы сейчас разговариваем с тобой по телефону благодаря тем ребятам, которые, рискуя жизнью, под ураганным огнем проложили этот телефонный кабель…
– Знаю, отец, ты мог бы мне этого не говорить. Там, где я сейчас нахожусь, нет ни одного клочка земли, где бы не застрял осколок…
– Выходит, хвастаешь, что ты на самой горячей точке? Ну что ж, это верно, так оно и есть! Трусам на высоте 475 не удалось бы удержаться! Как, есть еще силы продержаться немного?
– Будь спокоен! Мы здесь ко всему привыкли, бомбами и снарядами нас не запугать. Если б вот еще провианту побольше дали, так совсем было бы райское житье!
– А сколько у вас в день на брата положено?
– спросил Кинь.
– Да вот давно уже получаем только по четыреста граммов.
– Ну, четыреста - это хорошо, вполне достаточно.
Наши прадеды не так воевали! Лы, тут мать письмо прислала.
– Для меня есть что-нибудь?
– Пишет, что очень по тебе скучает! Я пришлю тебе ее письмо и письмо Чи. Ладно, поговорили, и будет. Давай работай. Передай своим, что пятый полк шлет приветы железным бойцам высоты 475, слышишь?…
8
Кхюэ сидел, прислонившись спиной к стене блиндажа. Рядом дремали телефонисты.
Разглядывая курчавые дымные следы осветительных ракет на постепенно бледневшем небе, Кхюэ слушал разговор замполита с сыном и, улыбаясь, думал: «С собственным сыном разговаривает так же, как стал бы говорить с любым бойцом». Примерно так же разговаривал Кинь и с Кхюэ, когда тот с громоздким вещмешком на плечах впервые предстал перед замполитом, готовясь в ординарцы.
Из окопов боевого охранения в блиндаж ползком вернулись Лыонг и еще один разведчик. Соскребая ножом приставшую к рукавам гимнастерки грязь, Лыонг стал расспрашивать Кхюэ о том, как они установили телефонную связь.
– Значит, там решили, что ты погиб?
– с улыбкой переспросил он.
– Этот парень, связист, только что из дивизии прибыл, - пояснил Кхюэ.
– У него все было рваное, и я ему свою одежку дал, а второпях не вынул из карманов документы. Его, кажется. Аном звали, невысокий такой, смелый был парень…
В этот момент Кинь и Лы закончили разговор, и Кхюэ протянул трубку Лыонгу:
– Поговорите с командиром НП-1.
– Ты лучше знаешь замысел Няна. Ты и разговаривай, - после некоторого колебания решил Лыонг.
Кхюэ вызвал командира НП-1, и они обсудили план совместных действий группы разведчиков Лыонга и его бойцов. Затем Кхюэ еще раз напомнил о том, что вызывать огонь следует только по требованию их полка. Командир НП-1, согласившись с этим, все же выразил сомнение, уполномочен ли его собеседник давать такие указания.