Ни океанов, ни морей (сборник)
Шрифт:
— Нашел стакан, — сказал я.
Саша снял стакан и придирчиво оглядел.
— Пойдет, — сказал, а саму головоломку вдруг резко запульнул куда-то в сторону.
— Будешь первый? — спросил Саша у меня.
Я покачал головой. Саня-карапуз нерешительно молчал. Саша нассал в стакан и пригубил. Вылил остатки мочи и протянул стакан мне. Я не брал. Стакан взял карапуз. Он проделал все, что требовалось, немного поморщился, вылил остатки. Теперь была моя очередь.
Я взял стакан, вылез из кустов, набрал в стакан воды в ближайшей луже, ополоснул его и вернулся в убежище.
Меня ждали. Я выдавил из себя немного мочи и поднял стакан к свету. Желтые пенистые ссаки выглядели вполне безобидно
— Не хочу, — сказал я, вылил мочу и запустил стакан в ту сторону, куда Саша три минуты назад пульнул головоломку.
Саша смотрел на меня с сожалением.
Я выбрался из убежища и рванул домой. Конечно, меня никто не преследовал, но я старался бежать быстро и не оглядываться.
6
Потом было лето, и мне исполнилось семь лет. Я проводил много времени на даче у бабушки с дедушкой, там уединялся на втором этаже и учился извлекать из своего тела приятные ощущения. Еще я взбирался на длинную подушку от дивана и елозил на ней — «трахал». Если я занимался такими вещами слишком много, то голова сильно кружилась, а иногда меня даже начинало тошнить. Я стал совсем бледным, и взрослые говорили, что у меня малокровие. Но я-то был уверен, что это спид.
А потом я вернулся домой, и мы пошли в первый класс. Саша попал в класс «А» — для самых умных детей. Я в класс «Б» — для обычных, неумных и неглупых. Меня тоже хотели взять в класс «А», потому что я считал лучше всех детей в детском саду и даже лучше всех воспитателей — знал умножение и деление — и хорошо рисовал. Но я не умел читать. Многие дети прочли уже по одной книге, некоторые по две или три, Саша прочел уже несколько книжек. А я еле-еле складывал слоги в слова, голова моя болела от чтения, и я сразу уставал. Вот я и попал в класс «Б».
И мы с Сашей больше почти не общались. Но дело было не только в том, что мы попали в разные классы. Просто как-то он больше не хотел со мной дружить.
А вот с Саней-карапузом я их видел вместе, хотя тот вообще учился в классе «Г». Раз, заметив их на перемене, решил подойти и заговорить. Я поприветствовал их, но Саша держался как-то надменно и не хотел контактировать со мной. Я шутливо спросил:
— А ты теперь с ним занимаешься сексом?
Я указал на Саню-карапуза. Не совсем правильно выразился. Я имел в виду, что они «занимаются» — в смысле «изучают секс». И сам не понял, что спросил.
Зато Саша понял меня. Он обиделся, медленно пошел на меня, захотел пнуть, но я успел перехватить его ногу, и мы упали. Поборолись немного на полу, а Саня-карапуз стоял рядом и смотрел. Наконец прозвенел звонок, и мы трое разошлись по классам. Каждый в свой кабинет.
Саша Логинов пошел в класс для умных.
Саня-карапуз пошел в класс для тупых.
А я — в класс для обычных, неумных и неглупых. Меня ожидали десять лет в школе, десять лет, которые я буду зажмуривать глаза и сжимать кулаки, ставить на четное/нечетное, загадывать желания и изобретать машину времени, которая перенесет меня во взрослую жизнь. Щелчок, и это уже происходит на самом деле.
Будничный анекдот
Я проснулся по будильнику и уселся на постели, растерянный после странного сна, пытаясь его подробно вспомнить и понять. Во сне у меня откуда-то взялось два попугая: один ярко-желтый с румяными щечками, второй — не помню, какой, но это и не важно. Первого я оставил себе, а второго подарил абстрактному другу.
Оставшийся попугай был совсем ручной и ласковый. Я помню, испытывал к нему нежность, гладил и радовался, что он у меня есть. Да просто души в нем не чаял, а румяными щечками любовался и любовался.
Я прошел в ванную и умылся над раковиной, еще храня это ощущение привязанности к несуществующему попугаю. Одновременно я смаковал это чувство и испытывал неловкость, что способен на него. Холодный кафель и утренняя вода из-под крана были как бы доказательством нелепости моих переживаний.
На кухне я включил чайник, открыл форточку, и день начался. Шум улицы, сквозняк и далекий вой сигнализации переместили меня в понедельник. Зарядку по понедельникам я почти никогда не делаю, не стал делать и сейчас. В воскресенье я, как правило, беру выходной, провожу его бездарно и часто засыпаю поздно. Вместо того чтобы гулять, смотреть, читать, я просто думаю много закольцованных серых мыслей и жалею об упущенных или еще как будто не упущенных возможностях. А после просыпаюсь полуразобранным, не способным к физическим упражнениям, и только по дороге на работу или уже в ее процессе догоняю свой обычный ритм. В этот раз я тоже уснул под утро.
Нехотя позавтракал, оделся и перебрал сумку с инструментом. Сегодня меня ожидал небольшой заказ: одна дверь и полторы тысячи рублей — это примерно четыре часа работы. Учитывая дорогу до заказа и обратно, я ожидал вернуться домой часов через шесть-семь. Если случаются большие заказы, я беру больше инструмента и пользуюсь тележкой. Сейчас же я собрал только одну сумку, закинул ее на плечо, убедился, что нормально выдерживаю такой вес, и вышел.
По дороге на остановку, я почувствовал: в штанине что-то мешает. Вернее, даже не мешает, а просто есть отклонение, ощутимое, но не особо существенное. Остановившись и прощупав ногу, я понял, что надел рабочие штаны вместе с трусами, застрявшими в штанине. То есть в субботу вернулся домой с работы, сразу разделся, закинул робу в шкаф, залез в душ, а трусы так и остались в штанине. Теперь одни трусы были на мне надеты, как полагается, а вторые застряли в штанине на ноге, чуть ниже колена. В общем, я решил, что легче добраться до адреса в таком состоянии, чем устраивать манипуляции извлечения лишних трусов посреди улицы. Плюнул и пошел дальше.
В автобусе я решился помочь одной женщине вынести коляску, но немного смутился, когда она слишком энергично отблагодарила:
— Большое спасибо, молодой человек. Спасибо!
Случайные контакты с людьми по понедельникам у меня вызывают досаду. К тому же после этой помощи женщине, как мне показалось, некоторые пассажиры обратили на меня внимание. Я как физически ощутил каждого, кто, пусть праздно и ненадолго, выделил меня из небытия. Если уж привлекать внимание, то не в понедельник и не с субботними трусами, застрявшими в штанине. В общем, чтобы скрыться, я включил плеер и закрыл глаза. Меня приятно покачивало на задней площадке, и я задремал под музыку. Пока не случился еще один необязательный контакт. У меня спросили:
— Вы выходите на следующей?
Я открыл глаза и мотнул головой, подразумевая «нет». Но это была непонятливая тетушка, она не поняла моего жеста, взяла меня за плечо и спросила еще раз громче:
— Вы выходите на следующей?!
Я на миг вытащил наушник, чтобы она поняла, что добралась до меня, и ответил в той же громкости:
— Нет!
Я еще отодвинул сумку, которая и так почти не загораживала проход. По времени уже миновал час пик, и тетушка вполне могла обойтись без этого вторжения на мою территорию.