Ни шагу назад!
Шрифт:
- В чем дело?
– произнёс он, растягивая слова.
– Утренняя молитва?
Огромный Фогт улыбнулся и разъяснил новичкам.
- То, что над нами сейчас пролетело, не представляет опасности, - сказал он спокойно.
– Такой снаряд всегда падает точно за нашими позициями.
После небольшой паузы всё повторилось вновь. На этот раз Иоганн остался на ногах, но ему пришлось собрать в кулак всю силу воли, а Вилли таки нырнул в снег.
- Перелёт.
Взрыв шрапнели пришёлся поблизости от хорватской батареи. Эти ребята как раз
- Русские могут стрелять дьявольски точно! – признался Фогт, лёжа на земле рядом с Иоганном. – Никогда не надо понапрасну злить их…
Несколько русских самолётов летали над спрятавшимися солдатами.
- Это истребители «Рата», - сообщил высокий унтер.
– Так мы прозвали русских стервятников.
Как раз в это время появился юркий «Мессершмит».
- Почему же они не стреляют друг в друга?
– удивился Пилле.
- Это ты так хочешь, - сказал Фогт, притоптывая.
– Но русские рады, что им не докучают, а наш истребитель не ввязываются в соревнование по мёртвым петлям с «Ратами». Наши самолёты быстрее, но русские невероятно маневренны.
- Так они не будут охотиться друг на друга?
- Конечно! – ответил гигант.
– Умирать, кому хочется?
Ниже по склону Майер увидел несколько небольших домов, почти неповреждённых. Фогт велел всем подождать, а сам исчез в доме с вывеской десятой роты на двери.
- Давайте все в дом!
Солдаты один за другим вошли внутрь. В комнате было около двадцати солдат регулярной армии, сидевших на корточках или лежавших на полу. Одни чистили свои винтовки или играли в карты, а другие дремали.
- Добрый день!
На пружинном остове кровати сидел худощавый, коротко стриженый человек лет тридцати пяти, в сером шерстяном свитере. Длинное лицо с выдающимся подбородком дополняло пенсне.
- Это ваш новый командир, - Фогт вытянулся перед ним.
– Называйте его господин обер-лейтенант Бауэр.
Худощавый офицер обвёл подчинённых критическим взглядом. Они стояли по стойке «смирно» и громко называли свои фамилии, но, казалось, не производили благоприятного впечатления. Не поднимаясь с кровати, он отрывисто произнес:
- Если вы не против, я бы хотел видеть вас более энергичными. Понятно?
- Так точно!
- Вы вошли сюда так, словно вы уже усталые ветераны, а сами пока ещё ни чёрта не сделали. Вы поймёте, что здесь всё по-другому. Кстати, как давно вы на службе?
Это уже было слишком. Едва сдерживая гнев, Вилли сказал:
- Мы шесть месяцев служили в части снабжения. Затем вызвались добровольцами на фронт.
- Добровольцами, говоришь?
– Тон его голоса несколько смягчился.
– В таком случае вам нет нужды объяснять, что здесь происходит. Судьба Германии зависит от таких частей, как наша! Мы не задаем вопроса, что с нами
Вероятно, он хотел сказать что-то ещё, но вместо этого вздохнул и пристально посмотрел на нас.
- Так, значит, вы добровольцы?
– резюмировал он.
- Так точно, добровольцы, господин обер-лейтенант.
- Похвально. Тогда мне не о чем больше говорить. Надеюсь, мы с вами хорошо поладим. Скажу сразу, я не потерплю расхлябанности... Ну ладно, Зандер и вы трое пока останетесь здесь, будете в первом взводе. Зандер проинструктирует вас обо всём. Следующие четверо доложитесь в соседнем доме сержанту Хегельбергу. Остальные — в третий взвод. Разведи людей, Фогт, и возьми под команду роту, как и прежде.
Иоганн рискнул обратиться с просьбой:
- Господин обер-лейтенант, а нельзя ли нам шестерым остаться вместе, потому что...
- Что такое, молокосос?
– гневно прокричал худощавый лейтенант.
– Особые привилегии, так рано? Считай, тебе повезло, что вы в одной роте. Ни слова больше! Теперь убирайтесь!
Когда вечером Иоганн ложился спать, он тихо сказал Вилли:
- У меня плохое предчувствие.
- Что случилось?
- Многие вещи невозможно предотвратить, но, честно говоря, мне очень часто бывает стыдно за то, что я немец.
Глава 13
Ранней весной, сразу после скоропалительного отъезда Иоганна Майера на фронт, к Антонине Шелеховой неожиданно заявился Николай Симагин. Причём пришёл не один, а в сопровождении двух хмурых помощников. Он нахально толкнул жалобно скрипнувшую входную дверь и, ввалившись в комнату хрипло спросил:
- Где твоя дочь?
- Хотя бы поздоровался…
- Не до церемоний… Зови её!
- Нет её. Зачем она тебе?
- Нужна…
- А ты чего тут командуешь?
- Тоня, ты лучше со мной так не разговаривай, - встал в позу обиженного Николай. – Твоего немецкого хахаля, наконец-то отправили на фронт, так что сиди и помалкивай.
Всё ещё красивая женщина от возмущения только всплеснула загрубевшими от стирки руками, слов достойно ответить хаму не нашлось. Симагин по-хозяйски прошёлся по дому, заглядывая в каждую дырку.
- Последний раз спрашиваю, где дочка? – грозно спросил он и сплюнул на пол. – Не скажешь, заберу тебя в кутузку.
- За что, Коля? – попыталась по-хорошему решить вопрос Антонина.
- Я тебе не Коля, а господин старший полицейский! – гордо сказал Николай и поправил нарукавную повязку. – Так сказать, законная власть.
При последних словах переминавшиеся до этого момента два помятых полицая дружно зашевелились.
- Точняк! – прошамкал более пожилой и небритый. – Нам ноне приказ вышел, к вечеру собрать полтысячи работников для отправки по «железке» в Германию.
- Так что колись хозяйка, где попряталась дочка, и мы двинем дальше…
- У нас работы до чёрта! – гордо признался второй, маленький и гнусавый.