Ни слова, господин министр!
Шрифт:
Через четыре часа в моем кабинете в наручниках-блокираторах стояла Одди Плам, учитель домоводства, маг-практик первой степени. По документам, как я помню, она на восемь лет старше меня — преподаватель высшей категории (я свой экзамен на повышение квалификации должна сдавать через два года). Однако служба Родерика отработала быстро, и передо мной лежало теперь уже подлинное личное дело.
Альтерия Вальди. Уроженка Загота. Пятьдесят два года. Выглядит чуть старше меня. Очевидно, что магии в ней гораздо больше, чем указывала при найме. Частично ее выдавала копна соломенных
После допросов безопасников Родерика под глазами у нее залегли круги, но держалась с достоинством. Сказывалась привычка попадать в переделки
— Мне жаль, леди Бланш, — эх, знала бы она, как часто я слышала эту фразу от людей, на которых могла бы рассчитывать. — Я устраивалась в пансион с мыслью, что начинаю новую жизнь. Отработала три года по-честному, вы же видели, но меня нашли. Я бы сбежала, да клятвой прижата.
Постаралась вспомнить свои впечатления при найме. Я была уверена, что Одди серьезная, вдумчивая и исполнительная. Так и оно оказалось. Но вот беда. Она специализировалась не на обучении, а на том, чтобы расшатывать компании изнутри. Находить, в чем заключалась слабость, и бить в проблемную зону.
Последняя ее «заслуга» — банкротство Марка Грудса, владельца домостроительной империи.
— Мама очень хотела, чтобы я стала бытовичкой. Держала пекарню или швейную мастерскую. Чтобы чистенько. Добропорядочно. Но магия во мне била через край. Школ, таких как ваша, тогда еще не было. Денег на нормальных учителей тоже. Меня завербовали лет в двенадцать. Платили баснословно, а, когда с годами я стала умнеть и сообразила, что пути назад отрезаны, то занялась другой, более спокойной работой.
В этом месте я снова почувствовала, как моя кроткая огненная стихия поднимает голову. Про то, что девушкам с сильным даром и из народа приходилось несладко, я, конечно, имела представление. Но на жалость Одди-Альтерия давила неправильно. Так гладко описывать грабежи, в которых применялась бытовая магия, это еще надо постараться. А послужной список у нее шел, если не ошибаюсь, с четырнадцати.Бывали случаи, когда ее подельники убивали охрану или оставшихся дома хозяев.
— С вами уже провели беседу. Вас выдворят за пределы Фересии и передадут властям вашего родного Загота. Если бы в первый же день открылись мне, то, возможно, после проверок на артефактах я бы… но это бессмысленные рассуждения. Вы поставили под угрозу сразу две жизни. Девочкам едва исполнилось восемнадцать.
Я не поднимала голос. Альтерия и так определила, что сочувствие ей искать в другом месте.— Глава княжеской охраны, мужчина с орлиным носом, настаивал, что отправлюсь домой только при условии, что расскажу все детали, которые вы потребуете. Если останетесь недовольны, то меня сдадут надзирателям Аллеи, где угрожает казнь.
До того, как появиться у меня, Альтерия уже дала показания. Их записали на голограммер. Там на ее лице еще виден тик после ментальных чар. Также женщина изложила всю историю на бумаге.
Из ее слов следовало, что в конце
Давние клятвы, запреты и блоки — я все это могу себе представить. Но что должно быть в голове у женщины, чтобы хладнокровно подталкивать двух выпускниц нанести друг другу серьезные увечья?
— Я выбрала самых взрослых и самых противных. Лидия тщеславна настолько, что это ее ослепило. А Серена грубовата и лишена воображения. Чары слишком слабы. Ей не место в пансионе для магичек…
Еще одна видистка на мою голову. Сильные маги любили порассуждать на эту тему. Люди, совсем без чар, если бы им позволили, тоже развесили бы нас на столбах.
Бывшая Одди поведала, что Лидия, на ее взгляд, вообще не отличалась сдержанностью и тут же заглотила приманку из сплетен. Серена же вместо того, чтобы откровенно пообщаться с соперницей, вообще игнорировала магичку.. Чем злила ее еще больше.
— Смешно, что последней каплей стал не проигрыш конкурса по математике, а сочиненная мною влюбленность в Серену учителя пения. Лидия была уверена, что нравится мистеру Бартоку, хотя сама им не увлекалась.
Одди подробно остановилась на том, как она «работала» с девочками, как обрабатывала их окружение, как долго давила на Лидию, чтобы та от разговоров перешла к действиям и покрыла шею спящей Серены синяками.
Серена в этой истории выходила со всех сторон жертвой. Я так и не поняла, был ли у нее роман с кузеном. Да и это не имело значения. Перед тем, как подсунуть ей боевой артефакт, девочку четыре дня опаивали оделиком, от которого случался временный подъем магического ресурса и эмоции начинали зашкаливать.
Стефан как следует подготовился к тому, чтобы выдавить меня в столицу. Альтерия получила задание четыре месяца назад, и грандиозный провал воспитательной системы в Гретхеме должен был случиться к моменту приезда Санти, моего будущего любовника…
Школа без репутации и ее директор, потерявшая голову от страсти, — тут бы король легко диктовал свои условия. Не представляю, что бы я делала, ни появись Родерик. Однако на условия короля не согласилась бы ни за что.
Глава 32.
Лаборантку звали Корни Верса, и поговорить с ней не удалось. Девушка, действительна, была молода; всего двадцать пять. Принимала ее на работу Грета, потому что с младшим персоналом мое участие не требовалось.
После допроса с применением ментальной магии Корни ввели в искусственный сон.
Я не стала высказывать генералу Бертраму, правой руке Родерика, что я о нем думала. Он и так ежился под моим недовольным взглядом. Куда больше удручало, что Серена до сих пор не пришла в себя. Повреждения затронули не только ее скромный магресурс, но и мозговую активность. И какое я имела моральное право нападать на людей князя, которые выясняли правду и не слишком аккуратно обошлись с Корни?