Ни живые, ни мёртвые
Шрифт:
И как же они вновь ошибались, если рассчитывали, что я тоже окажусь послушной пешкой.
Никогда ею не была и не буду.
Я вытянула руку вперёд и сосредоточилась, совсем как когда-то давно в кабинете Рэбэнуса. Тело ощущалось теперь совсем иначе, и оно словно улавливало движение всех молекул, проникало в них, связывало с собой энергией, точно неосязаемая паутина на микроскопическом уровне. И стоило лишь дёрнуть тончайшую ниточку, как яркое пламя ослепило блестящие от восторга глаза.
Это действительно магия.
Так
Это невероятно.
И чтобы поверить в реальность, я бросила огонь прямо в ель. Та мгновенно вспыхнула, несмотря на влажность, ведь подчинялась моей воле. Усиливающее чувство вседозволенности проявило безумную улыбку на лице, и я создала чёрный с прослойками алого дым, который обволакивал одежду и струился по волосам.
Резкий взмах — и стволы деревьев покосились будто от пронзённой стрелы. Послышался оглушающий звук ломающихся веток — по другую сторону от меня ещё пачка деревьев замертво рухнула в снег. Вороны взмыли в небо, но я поймала каждую теневыми руками и расщепила до молекул.
Кровь заливала мне ноги, а я всё никак не могла перестать смеяться.
О Нюйва, о Нюйва! Как же долго я этого ждала! Как же мучительно добивалась! А всё ради неё — ещё большей власти, благодаря которой я могла разделаться с любыми обидчиками, тварями и просто не понравившимися людьми. Теперь я действительно богиня — жестокая, непобедимая, всемогущая. А главное, я больше не ощущала чужести.
«... я и есть сама власть, я живу ею и ею же являюсь».
Сумасшедший хохот привлёк очередных убийц: с десяток знакомых монстров вышли из-за уцелевших деревьев и обнажили нечеловеческие пасти.
— Пришли поиграться, детишки?
Магия чёрно-красным дымом потекла по рукам и молниеносно пронзила сразу пару чудовищ. Остальных ждала та же безжалостная участь: они пытались атаковать, громко рыча и размахивая скрюченными руками, но исходящая от меня сила убивала их столь яростно, точно передавая вспыхнувшую месть за прошлые нападения. Дурно пахнущая кровь с горьким привкусом заливала и снег, и падающие деревья, и моё лицо, перекошенное от упоения собственной мощью. Так славно оказалось не в страхе бежать от острых когтей, а самой выставлять их, пронзая серую кожу до кости! Так славно чувствовать себя ещё выше! Ещё сильнее! Так славно, что безумие топило человечность в жестком месиве.
Пух!
Этот выстрел я бы узнала из тысячи.
Мёртвое тело последнего монстра рухнуло мордой в землю и открыло вид на Вильгельма, державшего в руках пистолет. С трудом сконцентрировав на нём мутный взор, я обратила внимание на то, как он... изменился. Медного цвета волосы стали длиннее и спадали на широкие крепкие плечи, в брови появился вертикальный прокол с маленькими шипами, скулы обострились от ещё более подтянутого тела, рельефы которого были видны даже сквозь накрахмаленную карминовую рубашку и утеплённый
— Так ты, оказывается, жива, — скрывая какие-либо эмоции, произнёс через длительное молчание Вильгельм.
— Неужели соскучился? — я вытерла тыльной стороной руки кровь с уголка губ.
— С твоей смерти прошёл ровно год.
Год?
Почему так много? Я считала, что три недели прошло или хотя бы месяц, но никак не целый год. Это чересчур. За столько времени всё что угодно могло произойти! Неужели перемещения оказались столь длительным процессом? Или пространство-время в каждом измерии текло по-своему?
— А вот Анна соскучилась, — продолжал Вильгельм, видя мою озадаченность. — Поэтому мы сегодня приехали на твою скромную могилу.
— И делать же вам было нечего, меня хоронить, — его слова почему-то оскорбили. — Тебя вообще не смущает, что я жива?
Вильгельм крепко сжал в перчатках пистолет, готовый в любой момент защищаться. Он всем естеством чувствовал, что я стала намного опаснее.
— Обнаружились только тела твоих приёмных родителей, но никак не тебя самой. Исчезла в стиле Рэбэнуса: не оставила после себя никаких следов. Даже и не скажешь, что это ты могла устроить пожар в собственном доме.
— Вижу, ты время зря не терял, раз построил столько верных догадок, — напряжение возростало с каждой брошенной мной репликой, сказанной максимально предвзято.
— Хочешь ещё одну? — парень показал довольную эмоцию уголком приподнятых губ. — Я знаю, где ты пропадала.
Скрестив руки на груди, я откинула слипшиеся от крови волосы.
— Ну и где же?
— Миры, — Вильгельм быстро понял, что попал в цель, поэтому выждал нужную паузу и с умным видом продолжил: — Знаю, я отрицал всё это, как и магию и многое другое, но лишь с одной целью: чтобы ты перестала лезть дальше.
— Ты собирался пустить меня по ложному следу, — обида мгновенно захлестнула иссушенную пустыню.
Молодой человек безразлично пожал плечами.
— Ну, или так.
— Откуда ты это сам узнал?
— Неужели ты думала, что я не знаю о причастности рода Готье к свите Ворона? — в его голосе возникли нотки гнева. — Отец многое успел мне поведать перед тем, как его убили. Я изо дня в день ждал, когда за мной придёт Рэбэнус, но то ли он ничего не подозревал, то ли я не представлял для него особого интереса, ведь он так и не явился.
— И в чём же смысл тогда был меня обманывать? — несправедливость всё больше заливала песок.
— Я понимал, что тот путь, на который ты вступила, не приведёт ни тебя, ни всех нас ни к чему хорошему. И подозревал, что тебя могут пустить по мирам, после которых ты... сильно изменишься.
Я гордо вскинула подбородок и алочно оскалилась.
— Ха, неужели так заметно? Это радует!
— И всё же надеялся, что в лучшую сторону, — закончил развивать свою мысль Вильгельм и, покачав головой, направил дуло прямо на меня. — Но теперь вижу, как глубоко ошибался.