Ни живые, ни мёртвые
Шрифт:
— Вот поэтому тебя надо остановить.
Вильгельм внезапно исчез и появился сзади меня, напав лавиной бурлящей алом энергии. Пригнувшись сквозь адские страдания, я призвала на помощь саму планету: та отозвалась нарастающим землетрясением, магнитом притянула к себе, расплющивая органы до двухмерного состояния.
— Прекрати! — закричал Вильгельм, пытаясь сопротивляться обвившим его тело корням. — Ты так разрушишь Землю!
— Ну и что? — расхохоталась я, получая чуть ли не оргазм от открывшихся возможностей.
Я
И Вильгельм это видел: лишь на мгновение замерев, он яростно зарычал и собрал всю мощь в кулак, чтобы направить её в виде солнечного потока прямо на меня. Я засветилась — и поглотила в себя материю, каждой клеточкой чувствуя единение с окружающим удивительным миром.
Так уж и быть, не буду его разрушать.
Поэтому резко встала и щелчком проделала дыру в груди Вильгельма. Издав нечленораздельный звук, он столбом рухнул в оголённую землю: всюду горели деревья, торчали скрюченные корни, почти полностью растаял снег, под стволами в кишках валялись трупы монстров. Теперь к ним присоединился ещё один...
Я убила друга.
Но я уже ничего не испытывала по этому поводу. Все три стадии прошли незаметно — от осознания до смирения. Вильгельм мог бы с такой же лёгкостью убить меня, но, видимо, всё же слишком надеялся, что я опомнюсь. А я ничего не смогла с собой поделать, со своим вечным внутренним злом: как бы ни искореняла, оно всё равно оставалось навсегда в глубине. Теперь та поднялась и тьмой наполнила всё пространство, всю меня, до самого края.
Ни единого светлого пятнышка.
Я обернулась на неожиданный хруст ветки, будто та сломалась под чьим-то неосторожным шагом.
Так и оказалось.
Это была Анна.
Она ничуть не изменилась, только похудела, отчего сшитое мною платье висело теперь на ней не в той сексуально обтягивающей форме, в какой должна была. И всё же наряд очень подходил для Анны: утончённость в узорах с бабочками подчёркивала её аккуратные черты лица, тёмная ткань прямой юбки оттеняли цвет глаз, а серое пальто ярко контрастировало на фоне приоткрытом бюсте, увешанном бусами. Мне льстило, что Анна решила надеть его в годовщину моей смерти, хотя я рассчитывала, что она выйдет в нём на прогулку в ресторан или на бал.
— Amie?
В порыве облегчения Анна бросилась ко мне на шею и крепко обняла, боясь нового исчезновения своей... подруги? Неужели она до сих пор считала меня такой, даже спустя год? Девушка вдруг быстро отстранилась: и по её выражению я поняла — уже нет. Не считала.
Осознание постепенно озарило побледневшее лицо Анны: недоверие, нахмуренные брови, отрицание, перевод взгляда с трупа на меня, ужас кровавого убийства и одинокая прокатившаяся по впалой щеке слеза.
— Он хотел убить меня.
Я не отрывала взгляда от остекленевших глаз Анны, невидяще уставившейся на мёртвого брата.
— Это уже не имеет значения, —
— А ты бы предпочла, чтобы умерла я?
— Я и без того смирилась с твоей смертью, — треснувшим голосом покачала головой Анна и медленно окинула меня нечитаемым взглядом. — Даже удивительно, как за такой короткий срок ты стала мне дорога. Хотя когда я проникала в твой узкий круг общения, то совершенно не ставила цели с тобой сблизиться.
— И всё же это случилось, — институтская жизнь казалась далёкой, как галактика.
— И до сих пор не жалею, — девушка явно вспомнила последние проведённые вместе дни.
— Даже несмотря на то, что я сделала?
Мы вместе глянули на него: такого красивого, верного, элегантного и такого... мёртвого. Кровь терялась на общем фоне красной одежды и потемневшими пятнами отпечаталась на лице и вокруг дыры. Виделись обугленные органы, но ни сердца, ни лёгких уже не существовало.
— Не ты одна многих убила, — тихо обронила Анна, будто Вильгельм всё же мог её услышать.
Я открыла рот, чтобы спросить о смысле её фразы, как сложившийся пазл застал врасплох.
— Так это была ты?!
— Да, — Анна говорила так, будто ушла в какую-то прострацию. — И Тинг, и Гленис, и Генри, и собственный отец, и многие другие. Это я «затеяла опасную игру».
Так это с неё всё началось. Это она подкидывала тела, это она лишила спокойствия Равенхилл, это она собиралась устранить как можно больше последователей Рэбэнуса.
Это всё она.
Анна Готье.
Девушка, которую я считала своей подругой. Та, в которой видела свет.
А вместо него зияла темнота.
— Зачем? — обрушившиеся воспоминания хотели выбить из колеи, но я стойко держалась.
— Ты в курсе, что Готье всегда были на стороне Ворона, — пустым голосом начала Анна, уставившись в пространство. — И когда мои родители решили тоже заключить с ним сделку, они пожертвовали не только своими сердцами, но и домом в Париже, былым счастьем, а ещё мной. Они продали меня ему: он мог прийти ко мне в любой момент и сделать со мной всё что захочет: от изнасилования до пыток. Тереза особенно была рада наконец проучить меня, поэтому я тоже вскоре её убила, буквально в тот же вечер, в день твоего исчезновения.
— А как же Вильгельм? Он же любил отца, любил Тинг...
— Для него же лучше. Он не догадывался, что Жоэл строил против него расчётливые планы, и что Тинг так же продалась Ворону и была далеко не всегда верна.
— Ты хотела, чтобы никто его больше не обманывал, — осознала я весь план её мести.
— Только не говори, что тебе жаль, — равнодушие вновь стеной встало между нами.
Мы вернулись к тому, с чего начали. Будто ничего и никогда не происходило между нами.
И это разрывало сердце.