Ничего интересного
Шрифт:
— Пришлось купить оптом, — сказал он. — У меня еще шесть ведер по пять галлонов в гараже. Так что лучше ему сработать.
Карл открыл ведро, и мы все заглянули внутрь, словно там хранилась душа какого-то древнего короля. Но ничего захватывающего внутри не оказалось. Просто большое ведро геля. По правде говоря, он был похож на сперму. Или на большое ведро, я не знаю, слюней. Суть в том, что выглядело это мерзко. И этим нам предстояло обмазать детей.
Карл набрал немного на указательный палец, а затем щелкнул зажигалкой, пламя выскочило сантиметров на пять.
— Ничего, — сказал он. — Гель хороший.
— Пахнет странно, — пробормотала Бесси, зажав нос.
На самом деле гель пах эвкалиптом, но настолько сильно, что внушал опасения.
— Итак, — произнес Карл. — Я поговорил со своим приятелем, и он сказал, что его надо просто нанести прямо на кожу и гель заработает, и да, он уверяет, что это безопасно. Видимо, нам придется наносить его несколько раз в день.
— Видимо? — повторила я. — Ты не знаешь точно?
— Ну, — раздраженно сказал Карл, — я же не мог объяснить другу настоящую причину, по которой нам нужен гель? А каскадеры не разгуливают в нем целыми днями. Они наносят гель для конкретной сцены, конкретного кадра. Но, да, в основном это вода и масло чайного дерева с какими-то особыми добавками. Думаю, он безопасен.
— Почему мы об этом разговариваем? — спросила Бесси, медленно отступая от ведра.
— Это для вас, ребята, — сказала я, — чтобы помочь вам сдержаться.
Я старалась не произносить при детях слова «огонь» или «загораться». Я называла это «сдерживаться».
— Почему нельзя просто продолжать дышать? — спросила она.
— Это дополнительная мера безопасности, — ответил Карл, и я взмолилась, чтобы этот зануда заткнулся уже. Он не помогал. — Это такой план Б, понимаете?
— Я не хочу им мазаться, — заявила Бесси.
— А как насчет одежды пожарных? — спросила я Карла.
— Ты о номексе? Его я еще жду.
— Почему так долго?
— Во-первых, прошло всего несколько дней, понятно, Лилиан? И ты думаешь, его так легко раздобыть? Думаешь, такую форму детских размеров продают в «Уолмарте»? Для крошечных пожарных? Одежду нужно перешивать. Это сложно. Я подхожу к делу настолько творчески, насколько могу.
Карл и правда выглядел измученным, волосы лежали как попало. Я подняла руки в знак примирения:
— Хорошо-хорошо. Прости. Мы благодарны за все, что ты делаешь.
— Спасибо.
— Так, ребята, — сказала я. — Давайте просто попробуем, хорошо? В качестве научного эксперимента. Будем считать это сегодняшним уроком.
— Ты первая, — сказала Бесси.
— Ко… конечно, — согласилась я, не готовая к такому повороту событий, но делая вид, что все по плану. — Конечно, я первая.
Я посмотрела на Карла, и тот немного покраснел. Затем опустил руку в ведро и резко вздохнул.
— Холодный, — проворчал он.
Гель был странный, вязкий, и Карл начал наносить его мне на руку. Было холодно, так странно холодно, что отчасти даже приятно. Карл покрыл гелем мою руку, затем другую.
— Ноги будем мазать? — спросил он, и я покачала головой:
— Мне достаточно.
Карл
— Не дергайся, хорошо? Это не больно.
Он поднес огонь прямо к моей руке, и секунду я была уверена, что моя кожа горит, что я горю, но стиснула зубы и поняла, что нет, все в порядке. Я не горела. И хотя прошло всего несколько секунд, это было удивительно, как будто ничто не могло причинить мне боль. Дети, когда горели, чувствовали себя именно так? Я понятия не имела, но мне хотелось, чтобы это ощущение продолжалось вечно.
Когда Карл выключил зажигалку, я посмотрела на Бесси и Роланда, показывая, что со мной все в порядке:
— Видите, все супер. Нет, ну правда, очень классно. И он холодный. В такую жаркую погоду приятно.
Роланд протянул руки.
— Похоже на слизь, — восторженно сказал он. — Какая гадость!
Карл чуть ухмыльнулся и опустил руки в ведро. Он намазал Роланда, а я Бесси, руки и ноги.
— Холодно! — вскрикнул мальчик.
Закончив процедуру, мы уставились на детей. Они выглядели очень странно, словно сквозь ребят пронесся призрак и оставил на них след.
— Не сказать… чтобы идеально, — признался Карл.
— Может, он немного подсохнет? — с надеждой сказала я. — И будет не такой… мерцающий?
— Что-то я в этом сомневаюсь, — вздохнул он. — Но пойдем. Раньше сядешь, раньше выйдешь.
Я сидела на заднем сиденье с Бесси и Роландом. Мы подложили полотенца, чтобы дети не испачкали гелем машину. Карл вез нас в публичную библиотеку. Хотя дети все уши прожужжали мне о том, как хотят выбраться наконец из поместья, они сидели молча, прижавшись к окнам, как будто их чем-то накачали.
Когда мы остановились на парковке, Бесси спросила:
— Что если у них нет книги, которую мы ищем?
— Она есть, — заверила я.
— Может, лучше тебе сходить вместо нас, — сказала она, откидываясь на спинку сиденья.
— Я не против, — ответил Карл. — Скажите, какие вам нужны книги, и я их достану.
— Нет, — возразила я. — Зачем мы вообще тогда поехали?
— Я не хочу туда идти, — призналась Бесси. — Все будут на нас пялиться.
— Никто не будет на вас пялиться. Бесси, — сказала я.
— Будут. Все подумают, что мы странные.
— Ну правда, Бесси! Людей волнуют только они сами. Они ничего не замечают. Они никогда не смотрят ни на что интересное — только на себя.
— Ты уверена?
— Честное слово! — Я надеялась, что права.
— Ну хорошо, — сказал Карл. — Идем.
Мы вошли в библиотеку, где гудел кондиционер. В будний день, да еще утром, народу было мало. Библиотекарь, старик с толстыми очками и очень милой улыбкой, обнажившей кривые зубы, помахал нам. Бесси подозрительно нахмурилась, но Роланд сказал: «Привет!» Через несколько секунд мы прошли мимо старушки со стопкой книг в руках. «Привет!» — снова сказал Роланд, и она кивнула. В детской зоне сидела малышка с мамой, и Роланд и ей сказал: «Привет!» Малышка посмотрела на него с недоумением, но мама поздоровалась в ответ.