Ничего интересного
Шрифт:
— Поверить не могу, что я попала.
— А я могу.
Я повернулась к Роланду и Бесси:
— Ну что, дети, пойдем перекусим.
— У тебя правда большой синяк, — сказал Роланд.
— Ничего, пройдет, — успокоила его я.
— Тимоти, — обратилась к сыну Мэдисон, — попрощайся с Бесси и Роландом.
— Пока, — пробормотал он, и близнецы угрюмо помахали ему руками.
— Увидимся через пару дней на ужине, — сказала Мэдисон. — А потом мы с тобой, Лилиан, как-нибудь вечером посидим вдвоем, выпьем.
— Отличная мысль, — процедила я сквозь зубы. Голова была в тумане.
Они
— Как сделать так, чтобы он проскакивал между ног?
— Тренироваться. Нужно, как это сказать, обеими руками направлять мяч куда нужно, поджать колени.
— Я тоже так смогу? — допытывалась она. — Научишь меня?
— Конечно.
Бесси посмотрела на корзину, как будто это был горный хребет, как будто воздух там был разреженный. Она взвесила мяч, переложила его из руки в руку, а потом вдруг сделала довольно неуклюжую подачу. Движение было резким, как будто в три этапа, но, как ни поразительно, мяч долетел до корзины, на край кольца. Он подпрыгнул, потом еще, и еще, и еще, и мне оставалось только молиться — «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста». Наконец мяч упал в корзину. Я давно не видела такого везения. И меня охватило настоящее счастье, радость за Бесси, потому что я знала, каково это — когда такой бросок получается, когда ты получаешь то, о чем просил. Как редко это случается в жизни.
— Офигеть, Бесси! — завопил Роланд. — Это же потрясающе!
— Хорошо получилось, Лилиан? — спросила меня Бесси.
— Получилось потрясающе.
— Думаю, мне нравится баскетбол, — сказала она без улыбки, даже немного сердито, как будто принимала на себя древнее проклятие.
— А мне не очень, — признался Роланд, — но это ничего.
— Идем домой, — предложила я. — У нас занятия.
Дети застонали, но я видела, что они не очень-то расстроены. Я видела, что они позволят мне о них заботиться, что я могу заставить их делать то, что им не нравится, и они не будут возражать. Потому что кто еще у них был, кроме меня?
Восемь
На следующий день тоже обошлось без возгораний. Мы глубоко дышали, занимались йогой по кассете, которую Карл оставил у нас на пороге, а теперь уселись за уроки в гостиной. Дети открыли тетради, приготовили карандаши, и я чувствовала себя зверьком, которого вот-вот переедет трактор, или как будто на Землю летит метеорит и знаю об этом только я. Я так думала, что раз хорошо училась, то и учить мне будет легко. Но чтобы учить, нужно готовиться. Сначала нужно вызубрить урок, а потом передать другим. Вот только у меня не было на это времени. Ночью дети спали рядом, хлеща меня руками и ногами, пока им снились кошмары приемлемого уровня ужаса. Когда мне было готовиться? Пришлось импровизировать.
Прошлым вечером мой глаз, теперь ярко-фиолетовый, распух так, что смотреть через него было нельзя — спасибо разгульному локтю Мэдисон. А ведь другая половина моего лица, которую расцарапала в бассейне Бесси, только-только начала заживать. Дети всё спрашивали меня про фингал, просили потрогать его,
Тем утром я посмотрела в зеркало — выглядел синяк ужасно, расплылся почти по всему лбу. Пока мы занимались дыхательной гимнастикой, я время от времени поглядывала на детей, а они, не стесняясь, глазели на мою рану, не переставая успокаивающе дышать.
Мы начали с истории Теннесси, потому что мне хотелось учить их чему-то, связанному с их жизнью, чтобы не было ощущения, что мы выполняем указания кого-то «главного». Но я уже начала скучать по этому «главному», всегда такому уверенному, даже когда — особенно когда — дела идут хуже некуда.
— Итак, — сказала я, постукивая по прохладной маленькой классной доске — такие, наверное, могли бы висеть в крошечной школе в прерии, — давайте вспомним о знаменитых жителях Теннесси, а затем сходим в библиотеку и узнаем о них побольше.
Хочу отметить: да, интернет существовал. У Мэдисон в особняке он был. Но я ничего о нем не знала. Однажды, в гостях у парня, который иногда приглашал меня покурить травку, я ждала минут тридцать, чтобы распечатать тексты песен Wu-Tang Clan. Я, честно говоря, понятия не имела, зачем еще нужен интернет.
Но у нас была библиотека, путешествие туда — возможность удержать внимание детей.
— Кто из известных людей родом из Теннесси? — спросила я.
Бесси и Роланд просто пожали плечами.
— Вы не знаете никого родом из Теннесси? — удивилась я, а потом попыталась вспомнить, знаю ли я сама кого-нибудь известного родом из Теннесси. Я знала, что профессиональный борец Джимми Вэлиант был родом из моего города, потому что какой-то парень из «Все по девяносто девять» постоянно об этом говорил. Но его, мне кажется, нельзя считать достаточно известным.
— Ну, наш отец, — предложил Роланд.
Я побледнела, очень заметно.
— Еще кто-нибудь, — сказала я.
— Мы не знаем, — процедила Бесси, опять раздосадованная необходимостью в этом признаться. Она помолчала, глубоко вздохнула — в этот миг я очень ею гордилась. Девочка заглянула в свой блокнот, размышляя, и вдруг воскликнула: — Ой, я знаю!
— Ну? — с любопытством спросил Роланд.
— Долли Партон[10]!
— Охренеть, — сказала я. — Ой, в смысле, извини, но да, это прекрасно. Долли Партон идеальна.
— Мама давала нам слушать ее песни, — поведал мне Роланд. — «Джолин».
— «С девяти до пяти», — продолжила Бесси.
Я задумалась: Долливуд, «Острова в океане», ее тело[11]. Ничем лучшим Теннесси похвастаться не мог. Она на голову опережала всех соперников. Боже ты мой, я о ней даже не вспомнила, а Бесси попала в точку с первой попытки.
— Она лучше всех, — сказала я. — Отлично, запишем. Посмотрим, сможем ли мы найти ее биографию в библиотеке.
— Кто еще? — спросил Роланд, теперь полный энтузиазма, как будто это была новая игра.