Ничего личного!
Шрифт:
– Как дела?
Я кивнула:
– Все нормально. А ты?
– Уже лучше. – Я с тревогой глянула на его лицо. Желая отвлечь меня, он сказал: – В понедельник приезжает мама. Если захочешь, приходи. Она рада будет.
– Я подумаю.
Он спокойно посмотрел на меня. Я представила, как ему противно в квартире, полной наших общих воспоминаний. В порыве раскаяния, я попросила его:
– Юра, оставь для меня ключи у консьержки. Я завтра заеду, заберу свои вещи.
Он кивнул.
Светка и Юлька с любопытством вытаращились на меня:
– Ну, как он?
Я пожала плечами.
–
В пятницу я предупредила Тимура, что хочу забрать вещи из квартиры Юры. Он только кивнул:
– Помощь нужна?
Я отрицательно помотала головой.
Поворачивая ключ в двери, я испытывала странное чувство, что вхожу в чужой дом. Хотя прожила здесь три года. Квартиру Юра купил за год до женитьбы, обставил ее по своему вкусу и разумению. Поселившись в его холостяцком гнездышке, коренных изменений я не вносила. Помню, что еще с год после свадьбы я считала домом старую квартиру родителей в Игральном переулке.
Я захватила с собой пустые коробки из квартиры актрисы, не понадобившиеся мне. В одну из них я покидала всю распечатанную косметику с туалетного столика в спальне, кипу неизвестно зачем хранимых мной открыток и поздравлений от родителей, всякую мелочь из ванной комнаты. Освободила ящики комода, упаковала свои костюмы и платья.
Оглянувшись на разоренный шкаф в гардеробной, я раздвинула многочисленные костюмы и рубашки Юзика, чтобы ему в глаза не бросалось то, что часть вещей из шкафа забрали.
Я прошла в кабинет, порылась в ящике стола и забрала кое-какие документы, коробку со своими дисками и свои кулинарные книги, рассудив, что Юре они вряд ли понадобятся.
Я заметила, что не все вещи лежат на привычных местах, а пыли на полках совсем нет, и ванная комната в порядке. Наверно, Юра с кем-то договорился, что у него будут убирать.
В ответ моим мыслям я услышала шум в коридоре. Я вышла и столкнулась в дверях с немолодой симпатичной женщиной. Она растерялась:
– Извините, я обычно убираю здесь по пятницам. Но, если я вам помешала, я могу прийти попозже…
Я возразила:
– Наоборот, вы мне очень поможете. Я уезжаю, хочу собрать свои вещи. И буду признательна, если вы мне поможете навести после себя порядок.
Видно, она была в курсе наших семейных проблем, потому что сочувственно посмотрела на меня:
– Я узнала вас, конечно. Ваше фото в спальне…
Я сказала:
– Да, кстати, – пошла в спальню, вернулась с фотографией в руках. – Это тоже не к чему оставлять здесь.
Вместе мы еще раз прошлись по квартире. В кухне мне на глаза попалась смешная чашка с сердечками. Я вспомнила, что часто вечерами пила из нее кофе, сидя в кабинетном кресле с книгой, пока Юра сидел за клавиатурой. Повертев в руках, я решительно сунула ее в коробку.
Телефонный звонок застал меня уже в холле. Тимур спросил:
– Ну, как, собралась? Я сейчас пришлю ребят, они заберут все. И не спорь. Куда отвезти вещи: ко мне или в Петровское?
Я представила, что все это придется еще раз разбирать, и вздохнула:
– Давай в Петровское. Тимур, я не буду дожидаться ребят, пусть заберут коробки внизу, у консьержки. А мне еще в пару мест надо заехать.
Перед самым концом рабочего дня я забежала к девчонкам, чтобы забрать у них диск обновлений нормативных материалов. Когда я вошла, заметила, что они обе как-то странно выглядят.
– Вы чего?
Света сдавленным голосом спросила:
– Ты сейчас никого не встретила на лестнице?
Я изумилась.
– Нет. А что?
Юлька возмущенно сказала:
– Сейчас, за несколько минут до тебя, сюда зашла Ольга Костромеева. Я спросила ее, где Юрий Степанович. Она разоралась, как сумасшедшая, что не позволит за своей спиной шептаться, что тоже много чего знает про всех нас, что она Юрию Степановичу не нянька. Я растерялась ужасно, пыталась с ней как-то объясниться. Костромеева неожиданно расплакалась, стала жаловаться, что ее никто не любит, что зря мы все носимся с тобой и что скоро мы все узнаем, какая ты на самом деле. И добавила, что Гараев ошибается, что с ней можно так обращаться, что она всем докажет. И ушла, вот буквально за несколько секунд до твоего прихода. Вы просто должны были встретиться!
Я пожала плечами:
– Я никого не видела.
Поудивлявшись странностям в поведении Ольги, я забыла забрать диск и вернулась к себе.
За моим столом сидел Тимур и играл в «Сапера». Он на меня весело глянул:
– Собираешься? Я за тобой. Вероника только что звонила, просила купить каких-то пирожных, говорит, ты знаешь, каких.
Я подошла ближе, он ухватил меня за руку и усадил на колени.
В общем, мысли по поводу странного поведения Ольги Костромеевой мгновенно выветрились из моей головы.
– Ты уже освободился? Мы можем ехать?
Он вздохнул:
– Мне сегодня еще нужно встретиться с одним человеком, так что, если хочешь, можешь ехать одна. Я приеду попозже. Но мы можем вместе поужинать. – Он виновато глянул на меня: – Звонил Сашка, приглашал в воскресенье попариться. Так что я переночую в Москве. Там будет Юрка, и я не хочу отказываться. И так все непрочно.
Я замерла в его руках, и он повернул к себе мое лицо.
– Сердишься?
Я помотала головой. Потом скосила на него глаза:
– Из-за меня у тебя столько неприятностей. – Он прижал меня сильнее, и я шутливо вырвалась из его рук. – Вот только без вольностей!
Мы вместе поужинали в «Алании», и договорились, что я поеду в Петровское на своей «Октавии», а в понедельник приеду с Вероникой. Тимур поклялся, что не будет задерживаться, и присоединится к нам, как только освободится.
Глава 15. Юзик.
В пятницу, ближе к концу рабочего дня, позвонил старый друг моего отца, Семен Израилевич Миркин. Он юрист, последние несколько лет занимается частной нотариальной практикой. Юрист он, по-видимому, хороший, потому что контора его процветает. С моим отцом у них было общее увлечение – оба пушкинисты. Правда, коллекция у Семена Израилевича поскромнее, но является предметом его гордости. На мой взгляд, у всех коллекционеров предмет собирательства является некоторым пунктиком, но, памятуя о собственном родителе и его увлечении, я всегда с уважением к этому отношусь.