Ничейная земля
Шрифт:
– Понимаю.
– Короче, Мазурова, – внезапно перешел Гапонов на официальный тон. – Я решил включить тебя в следственную бригаду по делу о похищении и убийстве дочери Марфина.
Катя ждала чего-то в этом духе. Но все равно оторопела.
– Но… Вы же читали мое личное дело.
– Вот именно. И это вторая причина, почему ты в игре.
Катя долго не могла успокоиться после этого разговора. Вчера, после дежурства, после трех скелетированных трупов, которые были задушены, изнасилованы и изувечены целую вечность назад, она молилась, чтобы все это поскорее закончилось. Катя никогда
Ирония была в том, что Катя, 18 лет назад порвав с Ямой, не учла одного. Сама Яма, кажется, имела на нее другие планы.
Она вспомнила слова Полякова. Как он сказал вчера там, около кафе? «Так совпало, что среди ста двадцати оперов нашего отдела именно я оказался дежурным сегодня. Среди всех следаков городского СК дежурной оказалась именно ты. Через 18 лет мы встретились в той самой Яме, в тот самый день, когда там снова нашли тела точно так же убитых девчонок. Неужели ты не понимаешь, что это значит?». «Ты будешь бежать всю жизнь от призраков своего прошлого. От самой себя. Но это бесполезно. Сегодня ты это увидела!».
И вдруг Катя поняла, что нужно делать.
Она не стала звонить. Катя сразу спустилась на парковку для служебного транспорта перед зданием горотдела СК, села в свою зеленую малолитражку и отправилась на северо-запад. По пути позвонила Косте и приврала, что задерживается, так как ей поручили срочно допросить несколько свидетелей по одному из ее дел.
Катя вела машину по тому самому проспекту, где до сих пор ходили троллейбусы, связывающие центр города с промышленными окраинами. Когда-то в детстве она ездила с родителями этим самым маршрутом. Каждая такая поездка – а они случались редко, раз в год, иногда два – была для маленькой Кати прикосновением к волшебству. Она отправлялась на рогатом громыхающем чудовище-троллейбусе в новый, такой незнакомый ей мир высоких домов, широких улиц, мир автомобилей и снующих по тротуарам людей. В ее мире не было ничего этого. Не было ни высоток, ни асфальта, ни машин, ни даже тротуаров.
Сейчас все было наоборот. Она была частью того мира, на который в детстве смотрела, затаив дыхание. И сейчас ее путь лежал в сторону мира старого. Когда-то уютного, родного и знакомого, но этот уют обернулся кошмаром.
Все было так странно. Словно демиург росчерком пера разбил 36 лет ее жизни на две – чтобы по окончании этого цикла просто перезапустить его с начала. Сейчас Катя была близка к пониманию термина «колесо майи» больше, чем когда либо.
Поляков приехал в отдел через час. Снова моросил дождь. Поляков, щурясь от бьющих в лицо капель, выпрыгнул из старенького «УАЗика» патрульно-постовой службы и двинулся к дверям ОВД, по пути окидывая быстрым взглядом пятачок парковки перед зданием. А потом остановился, увидев ее. Катя стояла под зонтом около своей «Дэу». Хотела махнуть рукой, но передумала.
– Привет, – сказал Поляков, неторопливо подойдя к ней. Кажется, он забыл про дождь. – Ты ко мне?
– Я здесь мало кого знаю. Выбор небольшой. – Поляков пожал плечами. – Сергей, ты ведь знаешь, зачем я здесь да?
Он снова пожал плечами.
– Ничего я не знаю.
Катя не знала, что ответить.
– Сергей, что ты вообще думаешь? Я про Яму. Это он? Та же самая тварь, которая убила… – она осеклась. – Или подражатель какой-то?
– А ты?
– Боюсь делать выводы. С одной стороны, почерк. С другой стороны, модус операнди несколько отличается. Раньше он не прятал тела в заброшенных домах. А еще – время. Столько лет прошло… Ты знаешь статистику по серийным убийцам?
– Просвети меня, Катя.
Было неясно, злится ли он на Катю за что-то или просто подтрунивает. Не обращая внимания на тон, Катя отозвалась:
– У серийников крышу сносит годам к 30—35. Допустим, тогда ему было 35 лет. Но прошло почти 20 с тех пор. Целая жизнь. Я не могу себе представить, чтобы какой-то мужик предпенсионного возраста решил на старость лет вспомнить молодость и…
– Во-первых, прошло 18 лет, – перебил ее Поляков. – Во-вторых, Катя, он начал убивать не сейчас, а три года назад. Таким образом, выходит, что перерыв между убийствами занял 15 лет. Это что, настолько невероятный срок? – она не ответила. – Катя, ты была там вчера. Ты сама все видела. Что он сделал и как. И если ты боишься даже подумать, что мы имеем дело с той же самой тварью… правда от этого не изменится. Уж прости.
Катя слушала его ставший горячим голос и видела безумный огонек, промелькнувший в глазах. И в этот момент вдруг все поняла.
– Господи, – выдохнула она. – Ты… Ты пошел в милицию не потому, что не было другой работы. Ты перешел в угрозыск не потому, что тебе просто взяли и предложили этим заняться, а ты просто взял и согласился. Ты остался в Промышленном районе не потому, что ни разу за все эти годы у тебя не появилось шанса перебраться куда-то еще. Ты специально был здесь все это время. Рядом с Ямой. Все эти 18 лет… ты ждал его. Да, Сергей?
Поляков не ответил. Но Катя и не ждала подтверждения. Она все увидела сама.
– Меня включают в следственную группу, – хрипло, с этими словами окончательно осознав, что кошмар возвращается в ее жизнь, произнесла Катя. – Но я набралась наглости и поставила перед шефом одно условие. Шеф согласился.
– Какое условие?
– Ты ждал этого всю жизнь? Так получи, Сергей. – Кате вдруг стало душно. Захотелось спрятаться, забившись в какой-нибудь темный угол, где ее никто не увидит, и зажмурить глаза. – Мое условие – включить в группу и тебя.
13
– По телевизору передавали, дождь будет, – сказала мама, убирая влажные от пота волосы со лба. – Ну, и где их дождь? Вот синоптики у нас, а.
На возможный дождь на самом деле ничего не указывало. Разве что неимоверная духота, царившая во дворе. По вечернему летнему небу, на востоке которого уже сгущались сумерки, ползли перистые облачка, и дул жаркий ветерок.
– Может, мне в синоптики пойти? – буркнула Катя. – Зарплату получают, а ответственности никакой. Красота же!